– Ты не таись, – сказал Фома Тимофеевич, – не надо тебе прятаться да подслушивать. Просто пришел на берег. Просто сидишь рядом с ними. Твоя земля, а не их. Где хочешь, там и находишься.
– Понятно, Фома Тимофеевич, – сказал я и так же, как Жгутов, неторопливо, вразвалочку, будто прогуливаясь, пошел вниз.
Три норвежца выпускали поочередно из трубок дым. Жгутов дошел до берега и не торопясь улегся у самых ног трех норвежцев. Норвежцы посмотрели на него и не то в знак приветствия, не то в знак удивления, выпустили одновременно по особенно густому клубу дыма. В это время подошел я, сел на четвертым камень, лежавший совсем близко и от норвежцев и от Жгутова, и стал смотреть на море, как будто просто у меня такое настроение, что хочется посидеть, помечтать.
– Ты чего, Даня? – спросил Жгутов.
– Я ничего, – сказал я, – а что?
– Да нет, ничего, – сказал Жгутов. – Я так.
Жгутов молчал, молчал и я, молчали и норвежцы. Жгутов, кажется, даже и не смотрел на меня, просто лежит человек, отдыхает, любуется морем, и все-таки, даже не глядя на него, я чувствовал, как он меня ненавидит за то, что я пришел и сижу и, видно, буду сидеть и никак меня не прогонишь. Именно потому, что я чувствовал, как я ему мешаю, я решил, что ни за что не уйду. Хочет сделать подлость, пусть делает при свидетелях. А что подлость он сделать хочет, у меня сомнения не было. Вся повадка была у него такая.
Капитан кончил курить и выколотил трубку о камень. За ним кончил курить один матрос и сразу потом второй, и они по очереди выколотили о камень трубки такими же движениями, как капитан.
Жгутов смотрел на меня, как будто взглядом хотел меня заставить уйти, исчезнуть, раствориться в воздухе.



– Хочешь слушать, – сказал он вдруг очень тихо, – о чем я с норвежцами говорить буду?
Такая ненависть была в его голосе, такая ярость, что мне даже страшно стало. И все-таки я ответил тоже тихо:
– Да, хочу слушать.
– Ну что ж, – сказал Жгутов, – милиция далеко, а гости близко. – Он затянулся последний раз и ткнул самокрутку в песок, – Нехорошо, господин капитан, – сказал он, делая вид, что любуется гладкой морской далью, – пока вы сидите на этой мокрой скале, ваша рыба тухнет.
Капитан Нильсен встал и сердито топнул ногой.
– Черт, – сказал он, – зачем вы мне об этом напоминаете?
– Я давно мечтал побывать в Норвегии, – задумчиво сказал Жгутов.

Глава двадцатая. ССОРА НА ОСТРОВЕ

Капитан Нильсен молчал. Он внимательно смотрел на Жгутова. А у Жгутова был такой вид, будто ничего особенного он не сказал. Так, обыкновенная фраза. Мало ли где человеку хочется побывать. Ничего тут особенного нет…
– И что же вам мешало? – спросил наконец неуверенно Нильсен.
– Транспорта не было подходящего, – значительно сказал Жгутов. Потом помолчал, кинул на меня ненавидящий взгляд и, наконец решившись, добавил: – Вот бы вы подвезли меня, господин капитан.
– Как же я вас подвезу, – спросил Нильсен, – когда у меня нет горючего?
Жгутов пожал плечами.
– Кто же вам мешает его взять? – спросил он. – Раненый старик, трое детей и трусливая женщина.
– И один мужчина, – поправил его Нильсен.
– Вы говорите обо мне? – спросил Жгутов.
– Да, – кивнул головой Нильсен. Жгутов посмотрел на море. Вид у него был такой, будто он просто любуется бесконечной водной гладью, будто просто лениво рассуждает он о вещах, не имеющих практического значения.
– Я давно мечтал побывать в Норвегии, – мечтательно повторил Жгутов.
Капитан резко шагнул к нему.
– Вы побываете там, – сказал он и добавил: – Где горючее?
Жгутов встал и стоял теперь перед капитаном в почтительной позе. Он как бы признавал себя подчиненным этого норвежского моряка, Он вроде как бы поступил на службу.
– Горючее в боте, – сказал он, точно доложил.
– Бачок закреплён? – спросил Нильсен.
– Наглухо, – сказал Жгутов. – Принесите свой, мы перекачаем.
– Шланг есть? – спросил Нильсен.
– Есть, – сказал Жгутов.
– Я сам съезжу за бачком, – сказал Нильсен.
– Я буду вас ждать, – сказал Жгутов.
Нильсен кинул несколько фраз по-норвежски матросам, и они молча кивнули головой. После этого капитан вошел в шлюпку, матросы оттолкнули её, капитан взялся за весла, и шлюпка быстрыми рывками пошла к боту. Матросы не торопясь направились к камням, на которых они сидели раньше, и вдруг один из них, проходя мимо Жгутова, сделал быстрое движение ногой. Жгутов упал на песок. В растерянности он смотрел на матросов.
– Ты что, ошалел? – спросил он удивленно.
И вдруг матрос ответил на русском языке.
– Скотина! – сказал матрос. – Моряк, а своих продаешь!
– Скотина, – подтвердил, кивнув головою, второй матрос,
– Вы говорите по-русски? – удивился Жгутов.
– А вот увидишь, – сказал первый матрос, – мы ещё знаем слово «подлец» и слово «гадина». Вот сколько мы слов знаем по-русски.
Жгутов старался сделать вид, будто он не понимает, что все эти слова относятся к нему. Пока капитана не было, не хотелось ему ссориться с матросами. Оба были здоровые парни, ссора могла плохо кончиться для Жгутова.
– А где вы научились русскому языку? – спросил он самым невинным тоном.
– У себя в Норвегии, – сказал первый матрос. – Когда там была ваша армия.
Мне некогда было слушать дальше. Следовало прежде всего сообщить Фоме Тимофеевичу о сговоре Жгутова и капитана Нильсена, Мне казалось, что матросы славные парни, но все-таки я не знал, какие им дал приказания капитан и о чем он говорил с ними по-норвежски. Может быть, им было приказано задержать меня здесь, на берегу, Я пошел не торопясь, будто прогуливаясь, я решил, что, если они скажут, чтоб я оставался, я сразу брошусь бежать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48