– Да чего вас пугать? – произнес он безразлично, раскуривая «носогрейку». – Хотите, как-нибудь покажу? Впечатляет… Особенно в первый раз.– Сколько ты хочешь? – спросил Ельцов.Изотова опять спрятала коготки, и глядела на Леху со знакомыми с юности «чертиками» в черных глазах.– Ровную долю. Треть. – выдохнул Леха вместе с дымом.– Хороший аппетит, – заметила Ленка с ухмылочкой.– Не жалуюсь, – согласился Пименов. – Море, свежий воздух, знаешь, постоянно хочется кушать.– Давай – двадцать! – предложил Олег. – Ты представляешь себе, сколько это денег?– Много, наверное, – отрезал Губатый. – Треть.– Двадцать пять! – выпалил Ельцов. – Совесть имей!– Треть! – твердо сказал Леха, глядя на Изотову сквозь повисший в каюте дымок. – Или дуйте к Арчибальду. Поторгуетесь.– Ты так и хочешь нас трахнуть! – произнес Ельцов жалобно.– Не обобщай, – возразил Пименов. – Ты меня не привлекаешь…Ленка опять улыбнулась.Губы у нее были пухлые, красивые и яркие даже без помады. Розовый острый язычок вынырнул изо рта и прошелся по кругу, увлажнив кожу до блеска.И Пименов вспомнил…– Вот, черт! – подумал он, напрягаясь. – Это просто наваждение какое-то! А, ну – лежать!– Ладно, – сказал Ельцов. – По рукам. Треть. Жлобина ты, Пименов!– Если там что-то и есть, – сказал Губатый, вытягивая ноги. – То без меня вам его не взять.Солнце уже висело высоко над Семью Ветрами Семь Ветров – название одной из горных вершин, господствующей над Новороссийском.

, и в кают-компании становилось жарковато – он сбросил со ступней парусиновые туфли на пробковой подошве, и с наслаждением пошевелил под столом голыми пальцами. Доски пола были гладкими и прохладными.– А если там ничего нет, то считайте, что вы перегадили мне сезон. А здесь, в провинции, мы живем от сезона до сезона.– Если найдем сейф – купишь себе остров! – Олег налил в рюмки водку и ухватил с тарелки четвертинку разрезанного яблока.– Нахера мне остров? – спросил Пименов с искренним удивлением. – Лучше уж метр государственной границы. И я через год буду самым богатым человеком Краснодарского края.– Столько отборного жемчуга! Двадцать пять карат! Неужели у тебя совсем нет воображения? – спросила Изотова. – Ты и так будешь самым богатым человеком Краснодарского края. Никто и предположить не может, сколько сейчас стоит этот жемчуг.– Знаешь, Лена, – сказал Губатый, не отводя от нее взгляда. – Меня жизнь научила, что, даже будучи королем, надо вечерами еще и подшивать… Ничего вечного не бывает, даже богатства. Ладно. Вы по домам?– Мама в Джубге Джубга – небольшое курортное местечко на побережье.

, – Ленка пожала плечами. – Папа, скорее всего, пьет с друзьями на даче. В прошлом году я у них неделю гостила, так в городе и не была… Все не до того! Сад, огород… Одним словом – пенсионеры!– А мои в Краснодаре уже четвертый год, – сообщил Ельцов. – Отца перевели.Губатый огляделся.– У меня в каюте четыре койки. Тесновато. Но можете оставаться, если есть желание. Ночи теплые. Я могу лечь на палубе. Напишите список того, что нам может понадобиться. Все, что надо для погружений, у меня есть. Вот моя мобилка.Пименов написал номер карандашом на краю свернутой в четверо газеты и встал.– Пойду, предам клиентов в руки конкурирующих фирм.Он заметил, что Ельцов с удивлением смотрит на книжную полку.– Что не так? – спросил он.– Столько книг, – сказал Олег недоуменно и перевел взгляд на Губатого. – Ты много читаешь?– Нет. Я на них смотрю.– Я не помню, чтобы ты когда-нибудь читал, – протянула Изотова задумчиво.– Ты много чего не помнишь, – подтвердил Губатый, натягивая на ноги туфли. – Время идет. Люди меняются. Так. В рубку не лазить. Ничего непонятного не трогать. Скоро буду. Располагайтесь.На выходе из бухты «Тайну» начало ощутимо покачивать.Ельцов побледнел, а когда они легли на курс, и качка стала бортовой – то и вовсе позеленел и повис на леерах тряпочкой. Ленка же, наоборот, ожила и порозовела от свежего южного ветра, несущего мелкую водяную пыль и с наслаждением подставляла лицо солнцу. «Тайна» шла в десяти кабельтовых от берега, смешно переваливаясь на низкой волне кургузой широкой кормой, обвешанной старыми покрышками, и ровно держа скорость около восьми узлов.На исходе первых двадцати минут того, что крайне условно можно было назвать плаванием в открытом море, Ельцова стошнило за борт, и Губатый понял, что моряка из Олега уже не получится. Получится одна большая проблема. Такие вот «морские волки», помирающие от легкой качки, как только «Тайна» отдавала швартовы, попадались довольно часто – пару раз в декаду, как минимум. Но одно дело прогулка на несколько часов, а совершенно другое дело – выход в море на несколько недель.Изотова стояла у самой рубки, возле открытого окна, и Пименов негромко, сказал перекрывая стук дизеля:– Ты б его с палубы забрала. Пусть ляжет. Нам еще долго телепаться.– Кузя! – позвала Ленка, не открывая глаз. Она так и стояла, подставив лицо под влажный и теплый воздушный поток – с закрытыми глазами, чуть отведя плечи назад, словно собиралась шагнуть вперед или взлететь, взмахивая руками, как крыльями. – Кузя! Тебе плохо?Ельцов поднял к ним землистое лицо, на котором было написано неподдельное страдание, и опять вырвал, мучительно вздрагивая спиной.– Пусть проблюется, – сказала Изотова ровным голосом. – Лучше здесь, чем в каюте. Мне потом что – в этом всем спать?– Дело твое. Он хоть плавать умеет?– Кончай, Пима… А то ты не помнишь? Вместе же на пляж бегали. Умеет, конечно. Упадет – выловим, не потонет. А в каюте пачкать – обломится.– А почему Кузя?Она улыбнулась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14