– прожевал губами Суарес и раздраженно посмотрел на отставного Джеймса Бонда. – Это мог бы сделать гений, и то едва ли! Это – самоубийство. Их власти дают за контрабанду наркотиков сразу двадцать лет, независимо от размеров посылки. Найдите мне идиота, который согласится летать через Эль-Параисо! Конечно, на Севере пассажиров из Эль-Параисо не трясут… Да-да, конечно! Только сначала доставьте туда, в Эль-Параисо, порошок! А потом – никаких проблем! Нагружайте полный чемодан – и в Монреаль! Никто не откроет. Это бред! – завершил Суарес, отослал ошарашенного Джеймса Бонда и задумался…
Исходом его размышлений стало создание «ударной группы» во главе с Лысаном. Вопреки предложениям послать в Эль-Параисо лучших людей, Суарес остановил свой выбор на Лысане. Он не верил в успех и, наставляя Лысана перед вылетом, с улыбкой повторял себе, что они ничего не теряют. У Карреры станет на одного племянника меньше, а у них отпадут заботы о Лысане. А что касается порошка, то все это чушь и еще раз чушь!
Впрочем, никто не знает, как изощренно, фантастически изобретателен бывает враг… Вдруг именно там ключ к объяснению удивительного взлета Карреры! Суарес старел и терял веру в свои силы. Два года назад он просто высмеял бы подобное предположение. А сейчас… Утопающий и соломинка… А вдруг… Прежде чем отправиться в лучший мир, – выбить главный козырь из рук этого удачливого нахала Карреры! И кто сказал, что уже пора подставлять руку для последнего укола? Его любимая дочь Ильделиса никогда не пойдет на такое! Она любит его, старого мерзавца и чудовище Суареса!..


* * *

– Какой страшный! – громко воскликнул Луис, когда угрюмое лицо Лысана заняло всю сферу изображения бинокля с инфракрасной насадкой для ночного видения, купленного Луисом, как только рано утром открылся магазин. Он стоял у открытого окна гостиницы «Дельфин», расположенной в трехстах метрах от «Подковы».
Луис, не откладывая, приступил к выполнению своего плана – поймать Шакала, напугать его как следует и спросить, чего хотят от него эти странные пришельцы. Занятый им номер в гостинице «Дельфин» был идеальным местом для наблюдения за жизнью Лысана и его людей. В бинокль Луис видел все окна номера 184, кроме выходивших на море окон холла и кухни.
На стоянке рядом с гостиницей «Дельфин» стоял «форд». Луис нанял его на трое суток, несмотря на бешеные цены, которые заламывали прокатные конторы Ринкон Иносенте. Новая машина была необходима ему, так как «сакапунта» была хорошо известна неприятелю.
Луис наблюдал в бинокль, как Лысан брился, потом перевел окуляры на окна другой комнаты и увидел заспанное лицо Алексиса, потиравшего совиные брови и шевелившего губами. Алексис встал во весь рост, и Луис отметил его огромные габариты и дряблые, заплывшие жиром мышцы спины и живота.
«Пугать этого огромного головастика не стоит. Глядя на меня, он, пожалуй, может не испугаться», – сказал себе Луис и продолжил наблюдения. Однако ничего примечательного так и не увидел. Обитатели номера 184 потягивались, брились, почесывались, а потом комнаты опустели. Лысан и Алексис, проделав утренний туалет, вышли в холл и начали покрикивать на Шакала, чтобы тот торопился с завтраком.
Когда до начала лекции оставалось ровно тридцать минут, Луис спрятал бинокль и спустился вниз на стоянку. «Форд», взятый в конторе проката, был абсолютно новым. Луис с удовольствием мальчишки, получившего новую игрушку, рванул с места мощную машину и подумал, что пришло время расстаться с «сакапунтой». Несмотря на всю свою экономичность, что для Луиса было чрезвычайно ценно, так как он, в отличие от графа, покупал и машину, и бензин на свои деньги, «сакапунта» изрядно надоела ему. «Это прекрасная машина, но, пока я доезжаю до работы, я натираю себе уши коленями!» – признался он как-то Роберто Кастельяносу.
В Университетском центре Луиса встретили смехом, радостными восклицаниями, неумеренным хлопаньем по спине и поцелуями, которые обрушили на него студентки и сотрудницы, поздравляя с выздоровлением. Под радостные возгласы студентов Луис взошел на кафедру и раскрыл блокнот, где обычно намечал основные вехи своих лекций. Луис начал говорить, и шум и гам, возникающие везде, где собираются вместе два или больше обитателей Эль-Параисо, умолкли. Его любили слушать. Правильная, легко понятная и красивая речь Луиса очаровывала его учеников, как хорошая музыка.
– В прошлый раз мы говорили с вами о Дон Кихоте. Сегодня мне хотелось бы вместе с вами подумать о том, чем стал этот герой, придуманный когда-то бедным и гонимым сочинителем, для десятков поколений, чем он будет всегда, пока на Земле будут оставаться люди, умеющие читать.
Сравнивая благородного идальго с героями другого гения – Шекспира, я хочу обратить ваше внимание на огромную пропасть, которая лежит между ними. Герои Шекспира вобрали в себя весь опыт духовного развития человечества, они многогранны, они сложны, противоречивы, они гениальны – многие из них, по крайней мере! В каждой из пьес Шекспира присутствует гениальный персонаж, равный автору по масштабу своей личности. Гамлет – гений-философ, Яго – гений коварства, Ромео – гений любви. Герои Шекспира собрали в себе все пороки и доблести человечества, накопленные им за века христианской культуры, но они уступают простому, на первый взгляд, странствующему рыцарю из захолустной Ламанчи в одном – в степени доброты!
Дон Кихот бесконечно, безусловно добр по своей природе. Над ним можно смеяться, но его нельзя ненавидеть. Ни один нормальный человек никогда не почувствует ненависти к Дон Кихоту, потому что этого доброго чудака не за что ненавидеть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112