ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
– Говорят, вы написали превосходный сценарий. Это тем более приятно, что я за всю свою жизнь не видел ни одного хорошего фильма.
– Вот как? Такие вещи редко приходится слышать от людей, работающих в кинематографическом деле.
– Я в нем работаю с позапрошлой недели. Я был изобретателем, журналистом, ходатаем по делам, судомойкой, консьержем гостиницы, революционером, сыщиком.
– Что ж, это полезная школа, – с недоумением сказал Яценко.
– Была бы очень полезная школа, – подтвердил старик, – если б не то, что мне пользоваться учением осталось уже не так долго.
– Мистер Пемброк сообщил мне, что вы представляете интересы финансовой группы, с которой он заключил соглашение. Чем я могу быть вам полезен?
– Мне прежде всего хотелось бы ознакомиться с вашей пьесой и сценарием. Когда работаешь в каком-либо деле, то не мешает знать, что именно в нем делается. Это не обязательно, громадное большинство людей не понимают, что они делают и для чего они это делают. Но именно, как я сказал, не мешает. Не могли ли бы вы дать мне пьесу?
– Если вы разрешите, я ее вам дам через три дня, – сказал он, подумав. Его вдруг осенила мысль: этот старик как будто очень подходил для пьесы, по крайней мере по наружности. «Да и имя очень подходящее: Макс. Неопределенное интернациональное имя… Так, понемногу, достаешь материал. Ведь я и идею ведьмы заимствовал из рассказа Тони. Впрочем, только то, что у человека наших дней прабабкой была ведьма. С бароном, конечно, у Тони ни малейшего сходства быть не может, разве только в маленьких деталях». – К сожалению, моя пьеса еще не совсем готова, – сказал Яценко.
– Расин говорил о «Федре": „C'est pret, il ne reste qu'а l'йcrire“. «Трагедия готова. Остается только написать ее."
Но тем более лестно, что Пемброк ее принял. Он, так сказать, Гёте этого веймарского театра. Мой босс в художественную часть не вмешивается.
«Право, он годится и не только по наружности, – с восторгом подумал Яценко. – Мой Старик верно сказал бы что-либо вроде этого!"
– Через три дня я вам дам первые три картины, они почти готовы, – смущенно сказал он.
– Но ведь кажется, «экспозе» уже написано?
– Да, но в первой редакции, а это, как вы верно знаете, не означает почти ничего. У меня некоторые действующие лица еще и не названы. Кстати, главное из них носит то же имя, что вы: Макс. Никакой фамилии я ему не даю, как и некоторым другим персонажам.
– Вот как? В старых пьесах в перечне действующих лиц о них сообщалось решительно все: возраст, наружность, родственные отношения, даже характер. А то читатель, ознакомившись с пьесой, еще мог бы ошибиться: вдруг он подумал бы, что маркиза де Санта-Фе очень глупа, а на самом деле она должна быть умницей. Теперь другая крайность: автор не дает даже фамилий.
«Совсем мой Старик! – подумал Яценко. – Надо с ним познакомиться поближе».
– Нам предстоит вместе работать. Не хотели ли бы вы сегодня со мной пообедать? Вы свободны?
– Как птица, – весело сказал старик. – Мне нравится, что вы не генерал. Вы, кажется, русский? Я люблю русских. Люблю и американцев. Я сам американец по паспорту, но не по крови. У меня тоже псевдоним и вдобавок идиотский: я сто лет тому назад из озорства взял себе имя первого пэра Англии!
«Положительно, „жизнь подражает искусству“, – подумал Яценко. – Теперь моя пьеса готова. Макс Норфольк в действии, как Лина, по крайней мере по замыслу, была Надя в действии».
Они вместе пообедали в тот же день, затем встречались и обедали почти ежедневно. Яценко нарочно выбирал недорогие рестораны, так как старик непременно хотел платить свою долю и говорил неизменное «Dutch treat». Угощение, при котором каждый платит за себя.
Его разговоры, наблюдения над ним оказались чрезвычайно полезны Виктору Николаевичу. После каждой встречи он переделывал и дополнял свою пьесу. «Странные вещи происходят в искусстве: сначала выдумываешь человека, а позднее находишь его в жизни!» Яценко впрочем понимал, что не выдумал Макса Норфолька. Его «Старик», выражавший идею снисходительности к людям, первоначально был даже не очень похож на этого старика. Но теперь главное действующее лицо пьесы стало казаться ему живым. «В „Lie Detector“ я его активизирую: он попадает не в историческую трагедию, как было в „Рыцарях Свободы“, а в водоворот событий бытовой пьесы с напряженной фабулой. Жаль, что я уже показал пьесу Пемброку. Впрочем, он будет помнить только их глупое „экспозе“ и верно даже не заметит, что я образ Старика переделал. Лишь бы только этот Норфольк не узнал себя и не обиделся. Хотя за что же ему тут обижаться? Мой Макс очень привлекателен."
Через неделю переделанная пьеса была отдана в переписку. Вместо «Старик», везде значилось «Макс». А на следующий день, когда Норфольк зашел в его кабинет, Яценко смущенно отдал ему новую тетрадку.
– Прошу вас сказать мне свое мнение совершенно откровенно.
– Разумеется, разумеется. Сейчас же и начну читать. Кажется, в вашей студии есть бар? Нет, не провожайте меня, я найду.
– И еще одно, – сказал Виктор Николаевич. – Я вам даю французский перевод. Пьеса написана мною по-русски, но предназначается она для американцев, и я некоторые фразы или отдельные слова вставил в свою рукопись по-английски, по-русски вышло бы хуже. Французский переводчик их не перевел. Это произведет на вас впечатление некоторой недоделанности. Сделайте на это мысленную поправку… Как и на кое-что другое. На известную условность положений… Быть может, кое в чем вы найдете и некоторую фальшь. Но она ведь есть почти во всех драмах.
«Лишь бы только его пьеса не оказалась совершенной дрянью, как громадное большинство пьес и как все сценарии, – думал Норфольк по дороге.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187
– Вот как? Такие вещи редко приходится слышать от людей, работающих в кинематографическом деле.
– Я в нем работаю с позапрошлой недели. Я был изобретателем, журналистом, ходатаем по делам, судомойкой, консьержем гостиницы, революционером, сыщиком.
– Что ж, это полезная школа, – с недоумением сказал Яценко.
– Была бы очень полезная школа, – подтвердил старик, – если б не то, что мне пользоваться учением осталось уже не так долго.
– Мистер Пемброк сообщил мне, что вы представляете интересы финансовой группы, с которой он заключил соглашение. Чем я могу быть вам полезен?
– Мне прежде всего хотелось бы ознакомиться с вашей пьесой и сценарием. Когда работаешь в каком-либо деле, то не мешает знать, что именно в нем делается. Это не обязательно, громадное большинство людей не понимают, что они делают и для чего они это делают. Но именно, как я сказал, не мешает. Не могли ли бы вы дать мне пьесу?
– Если вы разрешите, я ее вам дам через три дня, – сказал он, подумав. Его вдруг осенила мысль: этот старик как будто очень подходил для пьесы, по крайней мере по наружности. «Да и имя очень подходящее: Макс. Неопределенное интернациональное имя… Так, понемногу, достаешь материал. Ведь я и идею ведьмы заимствовал из рассказа Тони. Впрочем, только то, что у человека наших дней прабабкой была ведьма. С бароном, конечно, у Тони ни малейшего сходства быть не может, разве только в маленьких деталях». – К сожалению, моя пьеса еще не совсем готова, – сказал Яценко.
– Расин говорил о «Федре": „C'est pret, il ne reste qu'а l'йcrire“. «Трагедия готова. Остается только написать ее."
Но тем более лестно, что Пемброк ее принял. Он, так сказать, Гёте этого веймарского театра. Мой босс в художественную часть не вмешивается.
«Право, он годится и не только по наружности, – с восторгом подумал Яценко. – Мой Старик верно сказал бы что-либо вроде этого!"
– Через три дня я вам дам первые три картины, они почти готовы, – смущенно сказал он.
– Но ведь кажется, «экспозе» уже написано?
– Да, но в первой редакции, а это, как вы верно знаете, не означает почти ничего. У меня некоторые действующие лица еще и не названы. Кстати, главное из них носит то же имя, что вы: Макс. Никакой фамилии я ему не даю, как и некоторым другим персонажам.
– Вот как? В старых пьесах в перечне действующих лиц о них сообщалось решительно все: возраст, наружность, родственные отношения, даже характер. А то читатель, ознакомившись с пьесой, еще мог бы ошибиться: вдруг он подумал бы, что маркиза де Санта-Фе очень глупа, а на самом деле она должна быть умницей. Теперь другая крайность: автор не дает даже фамилий.
«Совсем мой Старик! – подумал Яценко. – Надо с ним познакомиться поближе».
– Нам предстоит вместе работать. Не хотели ли бы вы сегодня со мной пообедать? Вы свободны?
– Как птица, – весело сказал старик. – Мне нравится, что вы не генерал. Вы, кажется, русский? Я люблю русских. Люблю и американцев. Я сам американец по паспорту, но не по крови. У меня тоже псевдоним и вдобавок идиотский: я сто лет тому назад из озорства взял себе имя первого пэра Англии!
«Положительно, „жизнь подражает искусству“, – подумал Яценко. – Теперь моя пьеса готова. Макс Норфольк в действии, как Лина, по крайней мере по замыслу, была Надя в действии».
Они вместе пообедали в тот же день, затем встречались и обедали почти ежедневно. Яценко нарочно выбирал недорогие рестораны, так как старик непременно хотел платить свою долю и говорил неизменное «Dutch treat». Угощение, при котором каждый платит за себя.
Его разговоры, наблюдения над ним оказались чрезвычайно полезны Виктору Николаевичу. После каждой встречи он переделывал и дополнял свою пьесу. «Странные вещи происходят в искусстве: сначала выдумываешь человека, а позднее находишь его в жизни!» Яценко впрочем понимал, что не выдумал Макса Норфолька. Его «Старик», выражавший идею снисходительности к людям, первоначально был даже не очень похож на этого старика. Но теперь главное действующее лицо пьесы стало казаться ему живым. «В „Lie Detector“ я его активизирую: он попадает не в историческую трагедию, как было в „Рыцарях Свободы“, а в водоворот событий бытовой пьесы с напряженной фабулой. Жаль, что я уже показал пьесу Пемброку. Впрочем, он будет помнить только их глупое „экспозе“ и верно даже не заметит, что я образ Старика переделал. Лишь бы только этот Норфольк не узнал себя и не обиделся. Хотя за что же ему тут обижаться? Мой Макс очень привлекателен."
Через неделю переделанная пьеса была отдана в переписку. Вместо «Старик», везде значилось «Макс». А на следующий день, когда Норфольк зашел в его кабинет, Яценко смущенно отдал ему новую тетрадку.
– Прошу вас сказать мне свое мнение совершенно откровенно.
– Разумеется, разумеется. Сейчас же и начну читать. Кажется, в вашей студии есть бар? Нет, не провожайте меня, я найду.
– И еще одно, – сказал Виктор Николаевич. – Я вам даю французский перевод. Пьеса написана мною по-русски, но предназначается она для американцев, и я некоторые фразы или отдельные слова вставил в свою рукопись по-английски, по-русски вышло бы хуже. Французский переводчик их не перевел. Это произведет на вас впечатление некоторой недоделанности. Сделайте на это мысленную поправку… Как и на кое-что другое. На известную условность положений… Быть может, кое в чем вы найдете и некоторую фальшь. Но она ведь есть почти во всех драмах.
«Лишь бы только его пьеса не оказалась совершенной дрянью, как громадное большинство пьес и как все сценарии, – думал Норфольк по дороге.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187