М-да, его выдержке можно только позавидовать.
– Поговорим, – в тон ему отвечаю я.
– Может, тогда пойдем в кабинет? Сядем. Кофе попьем, покурим. А то я малость подустал, ночка выдалась тяжелая.
– Еще бы, – откликаюсь я. – Тебе же пришлось убивать Дика.
– С чего ты взял, что это я его?
– С того, – передразниваю. – Ты грязно сработал, засек я тебя.
– Ты? – насмешливо уточняет Игрок, бросая выразительный взгляд на Сятю, а потом повторяет: – Ну что? Пойдем в кабинет?
Пожимаю плечами.
– Почему бы и нет.
Мы поднимаемся по лестнице. Я стараюсь не слишком приближаться к нему, опасаясь, как бы он не выбил бластер у меня из рук каким-нибудь ловким приемом.
Лже-Ирвин устраивается в кресле и заказывает у домашней системы кофе, а я отхожу от него на безопасное расстояние и присаживаюсь на край письменного стола.
– Трудно было стрелять в своего? – спрашиваю.
– В своего? Это в кого же? – Игрок берет с кофейного столика пачку с сигаретами и предлагает: – Будешь?
– Не курю. В того, кто прятался под личиной Дика.
Игрок тянет время, чиркает спичку о фирменный коробок какого-то ночного клуба – подобные фенечки совсем недавно снова вошли в моду, – раскуривает сигарету, со вкусом затягивается, деликатно выпуская в сторону от меня густую струю дыма.
– Вопрос риторический, можешь не отвечать, – говорю.
– Ну почему же, я отвечу… Я стрелял в настоящего Дика.
Я морщусь.
– Не ври, а? Все равно это уже не имеет значения.
– Это был настоящий Дик, – повторяет Ирвин. – Ты действительно разговаривал с… Игроком, который прятался под личиной Дика. Но во время разговора он понял, что ты расколол его, и сделал вид, что хочет позвонить девочкам, а на самом деле активировал «операцию ухода». Настоящий Дик все это время был у нас. Когда Игрок позвонил, я привез Дика и пристрелил в прихожей, а Игрок ушел.
Воцаряется пауза, а потом Ирвин добавляет:
– Если бы ты не разоблачил нашего человека, настоящий Дик все еще был бы жив.
– И как долго? – злобно щурюсь я. – После окончания операции вы все равно пристрелили бы его! Вы же не оставляете свидетелей.
– Кто тебе сказал такую глупость? – «искренне» удивляется он.
– Стин. Стин Слейтер. Знакомое имя?
Игрок тщательно отворачивается от меня, якобы выдыхая сигаретный дым, а на самом деле просто не хочет, чтобы я сейчас видел его лицо. Имя Стина потрясло его. Он растерян, и ему нужна пауза, чтобы справиться с ситуацией.
– Значит, Стин сказал… – наконец, говорит Ирвин. – Так вот. Стин работал именно так, всегда убирал всех свидетелей. А Паук в отличие от него не любит убивать. Зачем, если можно просто промыть свидетелям мозги и отпустить? Это более трудоемко, зато гуманнее. Я знаю, что говорю. Я работал с ними обоими, и не раз.
Его тирада звучит очень убедительно. Веско. Искренне. И все же он врет. От первого до последнего слова. Мое лицо превращается в маску. Ах, ты о гуманности заговорил, мразь! Ладно, поговорим о ней…
– А пальцы Жанне отрезал ты или лже-Дик? – бесцветным голосом спрашиваю я.
Он собирается разыграть удивление: «Какой Жанне?» – но смотрит мне в лицо и осекается.
– Она осталась жива, – после паузы говорит Игрок. – А если бы на месте Паука был Стин, он приказал бы убить ее.
Еле сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться ему в лицо. Ирвин не знает, что я не просто разговаривал со Стином – Я БЫЛ ИМ!
Стин отдал душу Григу, а тот мне. Но этот обмен стал возможен только потому, что мы все трое похожи – не внешне, а мировоззрением, характером. То есть в одних и тех же ситуациях мы поступаем примерно одинаково. И я знаю, что есть вещи, которые ни при каких обстоятельствах не способен сделать Стин. А вот Паук способен – он уже доказал это, отрезав женщине пальцы.
Да, Жанна осталась жива, но последнее, чем руководствовался Паук, отпуская ее, это гуманность. Жанну отпустили по одной простой причине – доказать мне, что держат свое слово. Я должен поверить, что, как только отдам им карты, они отпустят Ирэн.
А они отпустят?..
– Где Ирэн?
Моя рука с бластером напрягается, а интонация, напротив, становится расслабленнее, мягче, но сидящего передо мной человека от этой мягкости едва не начинает трясти – он отчетливо понимает, что, того и гляди, последует выстрел. Но он справляется с собой, давит в пепельнице окурок, выбивает из пачки новую сигарету, раскуривает ее и только после этого говорит:
– Я думал, Брайан, ты умнее.
– Ты ошибался.
Ствол бластера смотрит ему прямо в лоб, а мой палец потихоньку начинает выбирать зазор спускового крючка.
– Погоди, не стреляй, – торопливо говорит Игрок. – Раз ты так хочешь, я назову тебе адрес.
– Ага… Вот только Ирэн там нет, – хмуро откликаюсь я.
– А ты езжай и проверь, – серьезно предлагает он.
Чувствую, как во мне нарастает растерянность. Ну что мне делать?! Я могу запугивать его, стрелять ему по рукам и ногам, как делал это с Виктором, или пытать любым другим способом. И Игрок, конечно же, «сломается». Выдаст мне кучу адресов, где якобы держат Ирэн, и множество фамилий, под которыми якобы скрывается Паук. Но все это будет неправдой.
Опускаю бластер. Лже-Ирвин едва заметно переводит дух и проникновенно говорит:
– Давай начистоту, Брайан. Ты можешь убить меня, Паука и еще десяток-другой оперативников, но это тебе ничего не даст. Ведь ты играешь не с нами, а с системой. С отточенной и доведенной до совершенства военной машиной. И как бы ты ни был умен, ловок или изворотлив, тебе не выиграть у нее. Не вы-иг-рать. Да ты и сам понимаешь это.
Он пристально смотрит мне в глаза, и я невольно отвожу взгляд.
– Да и зачем тебе все это? – продолжает Игрок. – Ты отличный гонщик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159