— Только не надо снисходительности, — вставил Иеремия.— Однако мы не знали бы, как изобразить веру, — закончил Макдональд безо всякой паузы.Иеремия нетерпеливо повел плечом.— Я верю, что вы искренни. Может, вы и заблуждаетесь, но искренне. Покажите мне то, ради чего вызвали меня сюда, и позвольте вернуться обратно в мое святилище.— Хорошо, — сказал Макдональд. Казалось, он побежден.Митчеллу стало жаль его, но он мог бы заранее сказать, что любая попытка убедить Иеремию кончится ничем. В прошлом Митчелл часто и сам пытался, но Иеремия был непоколебим. Да и можно ли переубедить фанатика?— Я бы только хотел, чтобы вы поняли, что мы сделали, — продолжал Макдональд, — чтобы вам был понятен конечный результат, показанный компьютером. Ольсен?— Мы долго искали какой-то осмысленный порядок в принятых нами кратных импульсах энергии, — начал Ольсен.— Скажите вы! — обратился Иеремия к Макдональду. Директор пожал плечами.— Точки и тишина — так я сказал вам. Точки и тишина. А потом присутствующий здесь Билл заметил: «Точки и пробелы», и нас осенило. Что если жители Капеллы попытались отправить нам визуальное послание, со звуками вместо черных точек и моментами тишины в пробелах? Фрэнк Дрейк более пятидесяти лет назад обращал внимание на такую возможность. Он передал ученой братии сообщение, состоящее из рядов единиц и нулей, а его коллеги превратили его в изображение. Возможно, нам следовало подумать об этом раньше, но, полагаю, нас оправдывает то, что мы не имели непрерывного ряда бинарных знаков. Вместо них у нас были звуки и долгие паузы, и мы не знали, когда послание начинается, а когда заканчивается. Думаю, что теперь мы это определим. Компьютер получил распоряжение нанести послание на сетку прямоугольных координат, образованную простыми числами, разделив тишину на сигналы той же продолжительности, что и звуки, как если бы включал и выключал аппарат.— Или как компьютер, — вставил Ольсен, — с двумя числами — единицей и нулем.— Если мы интерпретируем эти сигналы как белые и черные, — продолжал Макдональд, — тогда, возможно, получим какой-то осмысленный образ.— Возможно? — спросил Иеремия. — Вы еще не проверяли?— Пока нет, — сказал Макдональд. — Порой у человека бывает уверенность — вы назвали бы ее откровением, — что он нашел ответ. Мне кажется, что я его нашел, и хочу, чтобы вы увидели это вместе с нами.— У вас было откровение?— Возможно. Увидим.— Я в это не верю, — заявил Иеремия, собираясь выйти. — Вы пытаетесь обмануть меня. Вы не пригласили бы меня сюда, не проверив сначала своей теории.Макдональд вытянул руку, словно желая его коснуться, но удержался.— Подождите. По крайней мере взгляните, что мы можем вам показать.Иеремия остановился.— Я не желаю больше слушать ложь, — резко сказал он. — Покажите мне ваш трюк с машиной и позвольте уйти.— Господи, — произнес кто-то из сотрудников Макдональда, — давайте кончим, наконец, с этим. — Говоривший с трудом владел своим голосом.Из угла на собравшихся непроницаемым взглядом смотрел игрушечный страус. «Это очень удобно, — подумал Митчелл, — не волноваться, даже если тебя не понимают».Макдональд со вздохом кивнул Ольсену, и тот нажал несколько клавишей на пульте перед собой. Завертелись катушки на одной консоли компьютера, потом на другой. На экране перед Ольсеном появились ряды единиц и нулей, исчезли, сменились другими. Бесконечная лента бумаги бесшумно поползла из принтера перед Иеремией. Несколько первых сеток явно не имели смысла.— Безумие, — буркнул Иеремия и вновь направился к выходу.Макдональд преградил ему путь.— Подождите! — повторил он. — Компьютер проверяет малые простые числа для вертикальной и горизонтальной осей, а затем наоборот, изучая все возможные комбинации.Компьютер дошел до девятнадцатого варианта; напряжение в зале росло с той же скоростью, что и разочарование. Машина гудела, бумажная змея ползла из принтера, и тут что-то осмысленное, начиная снизу, стало появляться строка за строкой.— Что-то есть, — сказал Макдональд. — Взгляните! Иеремия нехотя глянул, затем прикипел взглядом к экрану.— Этот квадрат внизу, — понял Макдональд, — возможно, солнце. А точки справа похожи… похожи на…— Цифры в двоичной системе, — сказал Ольсен.— Но что-то с ними не так, — заметил Макдональд.— Они читаются справа. Смотри: один, три, пять…— Ну конечно! — воскликнул Макдональд. — Почему они должны читать именно слева, а не справа, как японцы, и не сверху вниз?— Это абсурд… — начал Иеремия.— Но что это за символы слева? — спросил Макдональд. — И на правой грани «солнца»?— Масштаб? — предположил кто-то.— Формула? — подсказал другой.— Слова? — бросил третий.— Может, и слова, — сказал Макдональд. — Цифры справа, напечатанные вертикально, слова слева, с вертикальной составляющей. Похоже, они дают словарь и цифры.— Ноги, — пробормотал Иеремия. — Ступни.— Да, — сказал Макдональд. — Длинные ноги и туловище, руки… более одной пары рук. А там, справа… что это справа?— Если слева слова, — заметил кто-то, — то одно из них повторяется три раза.— Наверное, очень важное, — добавил другой. — Похоже, существо показывает на два из них.Наконец рисунок закончился. Ольсен нажал клавишу, и принтер остановился, компьютер умолк. В полной тишине все смотрели на картинку.— Если внизу слева солнце, то вверху справа — второе, — сказал кто-то. — Понятно. Два солнца. Капелла.— А под ним группа точек, — добавил Макдональд, — Какая-то большая планета, вероятно, супергигант, с четырьмя спутниками, из которых два крупных, вероятно, размером с Землю, и существо указывает на одну из них одной из четырех своих рук.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69