Какой-то человек с наушниками на голове сидел у пульта компьютера. Проходя, Макдональд помахал ему рукой, и тот ответил директору, но глаза его остались затуманенными, словно он разглядывал нечто, удаленное на сотни миль. «Миллиарды миль, — поправился Уайт, — световые годы».Они прошли через соседнюю комнату, она была фактически одним сплошным компьютером. Он образовывал стены помещения, провода тянулись в соседние комнаты, к другим компьютерам, наверное, или к частям этого, на полу стояли устройства для ввода информации и принтеры. Это была самая большая компьютерная система, которую Уайт когда-либо видел, даже больше машин Пентагона и Государственного департамента. Место это пахло маслом и электричеством и было погружено в разговор с самим собой — про информацию, записи и корреляцию, «про рачий свист, про стертый блеск, про дырки в башмаках» Л Кэрролл Зазеркалье (пер А. Щербакова).

, и раз за разом добавляло к единице единицу. Находясь здесь, он чувствовал себя так, словно оказался в животе компьютера, как современный Иона в животе огромной, небывалой рыбы, и почувствовал облегчение, когда рыба эта отверзла пасть и выплюнула их в кабинет.В кабинете не было следов двадцати лет усилий и самоотречения. Как и все здание, он был простым, с обычным столом, стоявшим перед высоким, углубленным в стену стеллажом, на полках которого разместились настоящие книги в кожаных переплетах. Часть книг была на иностранных языках, и Уайт вспомнил слова Джона, что Макдональд, прежде чем стать инженером, был лингвистом.— Подключи мой информационный центр, — обратился он к Джону.— Вы можете подключиться прямо к компьютеру, — посоветовал Макдональд. — Мой ассистент покажет вам.Когда они остались одни, Уайт постарался настроить себя против этого человека. Если Макдональд и почувствовал что-то, то ничем себя не выдал. Вместо этого он мимоходом спросил:— Как с Иеремией?Уайт покачал головой.— Ничего не вышло. Он собирается огласить Послание верующим. Свое Послание, как он его называл.Макдональд жестом пригласил президента садиться.— Вот, значит, как… — сказал он. — Его Послание, мое Послание, ваше Послание.Уайт покачал головой.— Только не мое. Вот копия его Послания.Он протянул Макдональду листок, полученный от Иеремии. Макдональд взглянул на рисунок ангела, сжал губы и кивнул.— Да, именно это увидел Иеремия. Вы не остановили его?— Есть вещи, которые президент может и должен сделать, есть вещи, которые он может, но не должен делать, а есть такие, которых он делать не может. Затыкание рта Иеремии лежит где-то между второй и третьей категориями. Но такое, — он указал на листок бумаги, — не может, конечно, быть Посланием.— Вы много знаете о Программе? — спросил Макдональд.— Достаточно, — сказал Уайт, надеясь избежать повторения лекции Джона.— Вам известно, что мы долго слушали безо всяких результатов?— Все это я знаю, — ответил Уайт.— А о голосах? — продолжал Макдональд, нажимая на своем столе какую-то кнопку.— Я слышал их, — поспешно сказал Уайт, но опоздал. Голоса уже зазвучали, .Наверное, акустика здесь была лучше или что-то потерялось при перезаписи. Начинающийся шепот здесь настойчивее содержал обертоны мольбы, злости и отчаяния, и Уайт был настолько потрясен, что испытал облегчение, когда они наконец перешли в голоса, как будто усилие, с которым пытался он расслышать все это и понять, полностью исчерпало его силы. Голоса тоже несколько отличались, словно стартовали с иной точки бесконечной петли, и были гораздо отчетливее.СТУКТРЕСК может поменять свою кожу, а пантера ТРЕСКСТУК музыка: та маленькая щебетунья, та с прелестным СТУКСТУКТРЕСК может уточку СТУКТРЕСКСТУК замаскированный поборник справедливости ТРЕСКСТУКСТУК музыка СТУКСТУКСТУКТРЕСК они идут, друг СТУКСТУКСТУКТРЕСКСТУКСТУК музыка СТУКСТУКТРЕСК музыка: флаг Гудзона подними ТРЕСКСТУК я невежливый мальчик СТУКСТУКСТУК представляет падуб ТРЕСКТРЕСК музыка СТУКСТУКТРЕСК Роджерс в двадцать СТУКТРЕСКСТУК музыка: кола получила двенадцать ТРЕСК…Уайт встряхнулся, пытаясь избавиться от чар.— Это не Послание, — заметил он.Макдональд повернул ручку на столе, и голоса отступили на второй план, как далекий греческий хор, комментирующий происходящее.— Это способ привлечь наше внимание.ТРЕСКТРЕСКСТУК приветствую всех СТУКТРЕСКСТУК.— Послание было заключено в помехах между голосами, — продолжал Макдональд. — После замедления и разложения помехи превратились в ряд звуковых импульсов и пауз, которые мы постарались расшифровать.СТУКТРЕСК может поменять свою кожу, а пантера ТРЕСКСТУК.«Может ли Ефиоплянин переменить кожу свою и барс — пятна свои?» Книга Иеремии, 13, 23

— восстановил цитату Уайт и рассмеялся.— Вы это знаете? — спросил Макдональд.— Одна из главных премудростей моего народа, — сказал Уайт, явно недовольный сам собой. — Вас раздражает черный президент?— Не более, чем вас раздражает белый директор Программы, — сказал Макдональд.Макдональд был не только умен, но и хитер. Он знал о существовании различий между людьми, знал, что различия эти неизбежно влияют на то, что одни думают о других и что они думают о себе. Уайт с самого начала полюбил Макдональда, теперь же начинал им восхищаться, а это было опасно.
«То, что хочет сделать Джон, еще опаснее. Он думает, что различий уже нет, что можно забыть о цвете своей кожи и о своих людях, что можно жить, как белый человек, занятый только самим собой. Как он может быть так слеп? Нужно постоянно оставаться настороже; если доверчиво полагаться на милость окружающего мира без опоры на силу или праведный гнев, можно потерять свою душу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69