– Что вы здесь делаете, капитан Дханжал? – по-английски спросил Хусаин. – Безо всякого предупреждения. Я вас не ждал... знаете же, что сегодня смена наряда! – Побелевшими пальцами вцепился в открытое оконце «лендровера», озадаченно разглядывая незнакомое лицо Хайда.
Значит, Дханжал знал, надеялся. Все, что требовалось, так это чтобы их завернули назад.
– Срочное дельце, – ровным голосом ответил Дханжал. – Пропусти нас до сдачи дежурства, Хусаин.
В голосе никакого обмана; ни знака, ни жеста, который вызвал бы подозрение.
Потому что Дханжал не хотел, чтобы другой пакистанский офицер знал... Хайд почувствовал опустошающее облегчение, рука с невидимым снаружи пистолетом задрожала. Тогда давай, жми дальше.
– Не могу... документы с собой?
– Нет, – ответил Дханжал. Потом, порывшись во внутреннем кармане, достал бумажник. Липовые бумаги. – Сделай вид, что проверяешь, – приказал он. Какой ты молодец, Дханжал. Просто молодец. – Быстрее, Хусаин... пропускай.
Хусаин, глядя на вновь прибывших, колебался. Его солдаты стояли с безразличным видом, им не терпелось собрать пожитки и забраться в ожидающую «Пуму». Потом, кивнув, отступил в сторону, давая знак поднять шлагбаум. Другой офицер равнодушно наблюдал за процедурой. Ветер подхватывал и уносил прочь дымок сигареты. Шинель полоскалась, как юбка. Шлагбаум, будто пораженный артритом указующий перст, медленно пополз вверх. Посмотрев на Хусаина так, словно тот его предал, Дханжал, обежав вокруг капота, забрался в кабину, взбешенно захлопнул дверь и включил зажигание.
– Что ему сказать? – чуть ли не умоляюще спросил Хусаин.
– Разведка... просто скажи, что разведка. Я выше тебя по званию! – сердито, как надоевшему ребенку, ответил Дханжал. Хусаин кивнул.
«Лендровер», клюнув носом, рванулся вперед. Хусаин махнул своим солдатам, чтобы те шли в казарму, и они побежали за вещевыми мешками. Хайд оглянулся. Принявший смену офицер приказал двоим из своих солдат встать у шлагбаума, и те неохотно двинулись к опустившемуся бревну.
Дханжал из-за неудачи яростно скрипел зубами, объяснение притянуто за уши, но должно сойти. Дипломаты, грузовики, торговцы, разведчики снуют туда и обратно. Вопросов не задают... сойдет.
Лучше бы...
...а Дханжал? За ним надо смотреть, как за ястребом. Час дня.
За беспорядочно разбросанной голой деревушкой дорога спускалась к узкой речке. Впереди опять торчали горы. Горы кругом. Они в Пакистане, без бумаг и надежных объяснений. Нахальный ход.

* * *

Совсем другая жара и другая пыль. В Джамму непривычная после Сринагара жарища, полно народу. Ветер, будто подгоняющий спуститься с гор в долину. Сквозь пыльную мглу нещадно палит послеполуденное солнце. Роз смотрела вдоль тесной, кишащей людьми железнодорожной платформы. По холмам раскинулся старый город, его форт и храмы теряли очертания в жарком мареве. Чувствуя, что самообладание покидает ее, в полном изнеможении поставила чемодан, встав на него коленом и положив дорожную сумку.
Таксист высадил ее у главного вокзала в новом городе, и она сразу очутилась в суматошной толпе носильщиков, торговцев, полицейских и пассажиров. В скопище мешков, огромных рюкзаков, чемоданов, нищенских лохмотьев, ярких платьев и рубашек. Кругом по дешевке предлагались билеты на уже переполненные поезда. К такому она не подготовлена. Казалось, весь вокзал ополчился против Роз, указывая на нее солдатам и полицейским.
Потом, выстояв час в очереди за билетом до Дели, обнаружила, что ни спальных вагонов, ни женских купе не осталось – только, как здесь называли, общий второй класс. Как и вся Индия, поезд дальнего следования представлял собой мешанину каст и классов – общий второй класс, спальный второй класс, спальный первый класс без кондиционера, первый класс с кондиционером, люкс с коврами на полу и с роскошными сортирами. Извините, ничего, кроме общего второго класса, весьма сожалею, но...
Скорее страшно, чем досадно. Она думала ехать в небольшом четырехместном купе, в соседстве не более чем с тремя пассажирами... а вместо этого дощатые деревянные скамьи, скученность, жарища, вонь, пот, болтающиеся на цепях под потолком багажные полки, железные прутья на окнах, тяжелый влажный воздух, почти не разгоняемый двумя немощными вентиляторами. Четыре, а то и больше, человека на скамью...
...почему так мучаешься, ты же уже так ездила. Когда было восемнадцать, другого способа не было... Вспомнилась сама в юности, дурочка из Мельбурна, угощавшая малознакомых людей сигаретами с травкой; спавшая с некоторыми из них, делившая с другими еду и деньги...
Роз покачала головой. Она уже не могла позволить себе стать той девочкой. Ей надо прятаться. Она пугалась машин с чужими лицами внутри.
Закружилась голова, напоминая, что она с утра ничего не ела: на захудалой улочке в Раджаури проглотила с лотка ломоть пряного хлеба и немного приправленных карри овощей. Роз бросила взгляд на ряды лотков со съестным, посмотрела в сторону комнат отдыха. Она могла бы, заплатив, поваляться там в душном полумраке, пока не объявят посадку. Но эти комнаты не для пассажиров общего второго класса. Оставалось торчать на платформе, чтобы после возвещающего посадку свистка ринуться занимать место. Да еще успеть пристроить вещи.
За раскинувшимся за рекой старым городом, словно мираж, виднелись бледные позолоченные солнцем очертания кашмирских гор. Роз проглотила слюну. Хотелось есть. Именно от этого, убеждала она себя, а не от страха за Хайда сводило желудок.
Волоча за поводок чемодан – как всякое упрямое животное, он дергался, норовя застрять в ногах прохожих – и закинув на плечи сумку, добралась до лотка и стала выбирать что-нибудь такое, что не вызвало бы расстройства желудка, заставив бегать в сортир второго класса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114