Седок не должен пояснять шофёру, каков он. Шофёр – о! Он сам даст вам характеристику с первого взгляда. Он всё замечает. Как вы усаживаетесь, закрываете дверцу, каким тоном говорите: «Поехали». Как вы важничаете, насупившись словно индюк. Находитесь ли вы под туфелькой «на шпильке» или под башмаком собственной супруги – шофёр всё знает. Больше всего водитель легковой машины не уважает начальника, который панибратством с шофером пытается прикрывать мелкие и крупные грешки.
Корюшкин безошибочно определил, каков новый «хозяин» комбината, и всю дорогу вдохновенно драил машину. Когда подъехали к своей лесобирже, «Волга» сверкала. Корюшкин выглядел подтянутым и торжественным.
Вахтер Агафонов, в полувоенной тёмно-зеленой форме, важный и загадочный, потребовал документы. Иванов вышел из машины, предъявил удостоверение с фотокарточкой. Агафонов внимательно прочитал.
– Очень приятно. Вы – новый директор, товарищ Иванов?
– Ваша фамилия?
– Агафонов, Павел Захарович.
– Иван Иванович.
– Прошу проехать, – любезно разрешил Агафонов.
Корюшкин за спиной Иванова успел поднять большой палец, Агафонов моргнул – характеристика принята.
Иванов отметил – на лицах всех, с кем он говорил по дороге, знакомая чисто северная гордость. Вот и Агафонов – ни угоднической улыбки, ни торопливого полупоклона, только с достоинством приложил руку к козырьку.
Иванов и за ним Корюшкин по узкой дамбе подошли к уникальным кранам на рельсах. Рельсы на наклонной каменной насыпи, башни тоже с уклоном. Каждая с восьмиэтажный дом. Кран вылавливает плавающий кругляк, сам комплектует его в пучки и по стальному тросу транспортирует пучок для укладки в штабеля. Трос протянут к тыловой контрбашне, стоящей почти в километре от береговой.
На рельсах три крана. Два бездействовали. Начальник крановых сооружений пояснил – третий день ждёт электромеханика.
– И часто ждёте? – спросил Иванов.
– Больше ждём, чем работаем.
Бревна к месту выкатки подгонял небольшой буксирный пароходик «Вьюга». «Вьюга» толкала кругляк, умело лавируя.
– Эй, начальник, иди к нам! – крикнул шкипер «Вьюги».
– Как я доберусь до вашей «Вьюги»?
– К мосткам подойду.
«Вьюга» дала задний ход, вышла из запани и причалила к широким мосткам, на которых стоял домик для обогрева, отдыха работающих у кранов.
Старик, кряжистый помор, шкипер толкача, приложил руку к чёрной фуражке с белым кантом и потускневшим глянцевым козырьком. Поздоровался с Ивановым за руку.
В домике на длинном столе два чайника с горячей и холодной водой, солонка. В висячем шкафу посуда, чашки. На полочке книги, брошюры, и рядом с ней тихо, монотонно что-то твердит репродуктор.
– Ты как насчёт Ленина? – сразу без предисловий спросил шкипер.
Иванов посмотрел на снимок чуть прищурившегося Владимира Ильича во дворе Кремля.
– Почитаю всей душой, – просто ответил Иванов.
– И я, весь честный народ. Так?! Сочинения его напечатаны? А?
– Напечатаны.
– А почему не исполняют его учение? Эти краны сколько народных рублей стоят? Много стоят. И много стоят. Они стоят, и пилорамы стоят, а директор в кресле сидит.
– Вы бы поговорили с директором.
– А я его видел? Мы на собрании лесобиржи просили – вы вам хоть его портрет покажите.
Корюшкин и заглянувшие в домик на сваях машинисты и рабочие кранов расхохотались, они уже знали, что к ним приехал новый директор.
– Я – директор комбината.
– Неужели же?
– Новый директор, Иванов Иван Иванович, – торопливо объявил Корюшкин.
– Ага! Ну, раз ты сперва к народу, а потом в кабинет… Ничего… Примета хорошая, – серьёзно сказал шкипер.
Старичок шкипер, Шахурин Алексей Семёнович, произнес монолог без патетики. Чувствовалась осведомленность о делах на комбинате, дельные мысли, как всё исправить, много тепла, юмора и глубокая искренность.
– Ты откуда сам?
– Из Петрозаводска. В карельских лесах вырос.
– Добро. Ну с богом, приступай.
– Приходите, Алексей Семёнович, в управление комбината. Еще поговорим.
– Не приду, там у вас на всю контору дерьмом воняет, сортир не могут содержать в порядке.
Домик затрясся – так грохнули механики и машинисты.
– Пригласили меня один раз в контору. Прихожу. Оказывается, московский театр приехал, билеты предлагают: поезжай, мол, старик, за счёт завкома. Не взял. Ежели награждать билетами, вы мне их сюда привезите… И что же?! Посадил я в выходной на «Вьюгу» наших крановщиков с их бабами и повел судно в Ломоносовск. За свой счёт билеты купили. А мне выговор – зачем буксир гонял. Ну, выговор правильный… Только и у меня характер есть.

УЧТУ!

Иванов принимал бумкомбинат от директора Благинина. Благинина назначили в министерство, не бог весть каким начальником, но всё-таки человек едет в Москву. И квартира уже есть и всё положенное по должности.
Народ, личный состав комбината, включая вахтера, определили: «Тесть вытащил». Собственно говоря, так оно и было.
Оканчивая вуз, Благинин одновременно разорвал близкие отношения со студенткой Ирой Баевой. В течение одной недели. Не мешкая, женился на дочери доктора технических наук, члена ученого совета и т. п. (в течение другой недели).
Женился, но… в Москве не удержался. Тесть не развил ожидаемую деятельность, пришлось убыть с женой в Калининград на целлюлозно-бумажный комбинат. Затем перекочевал на Украину главным инженером, и то спустя шесть лет. И наконец (тесть развил необходимую деятельность) в Москву. Пять лет Благинин сидел на чемоданах на поморском комбинате, уверяя с трибуны пленумов, конференций, сессий, что он душой северянин и останется им навсегда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78