Меня ждут. Мы ещё встретимся. – И вошла в трамвай.
Курбский стал у ограды набережной, обмякший, тусклый. В сторону моря шёл красавец теплоход «Вацлав Боровский».
Курбский с какой-то злобой смотрел ему вслед, его раздражало название теплохода, пассажиры, как ему казалось – веселые, беспечные…
Он не знал, что на этом теплоходе в дальнее плавание уходит воспитанный Ивановым инженер-механик Георгий Иванов.
– Стоило тащиться сюда, – пробурчал междугородный авантюрист. – Главное, «мы ещё встретимся». Чего захотела! – Он энергично плюнул в реку.
Ночью он метался по номеру, пил коньяк и клялся: пойдет к Георгию и расскажет ему… Всё расскажет. Что он человек без паспорта, что у него нет трудовой книжки, что он подручный негодяя, мерзавца, человека без совести и чести… Он расскажет, как он мечется по городам, боится каждого милиционера, соседа по купе, гостиничную горничную, боится стука в дверь… Что золотые миллионы, заграбастанные им в течение двадцати лет, в особенности в первое десятилетие после войны, не принесли ему ни грамма счастья. Что ни на кого нельзя положиться, что он готов сдать государству всю миллионную валюту, только бы его не тронули…
А утром… Утром, приняв душ, позавтракав в номере и прогулявшись по набережной, он уже думал иначе:
«Ерунда! Никаких исповедей. Я уже привык быть миллионером».

КТО ЗНАЕТ БОЛЬШЕ МИЛИЦИИ?

В шесть утра Яшу провожали Зося, её мама и сержант Горпинич. Сержант нес плетеную корзинку. В неё Зосина мама утрамбовала жареную курицу, пирожки с мясом и творогом, баночку варенья, домашнюю колбасу, котлеты, яблоки, груши и десяток коржиков, с расчетом, что Яше в Харькове предстоит пересесть на другой самолет и он может проголодаться. У Зоей ещё больше порозовели щечки, мама всплакнула, Горпинич взял под козырёк, и самолет взмыл. Яша на прощанье крикнул:
– Привет гетману!
Через три часа Зося получила, сама приняла, нежную телеграмму из Харькова, а вечером из Сухуми.
Телеграмму читала вся смена. Не одна девушка сетовала на свой характер, не позволивший ей в дождь вручить телеграмму адресату, у памятника Богдану Хмельницкому.
Да, чутким надо быть всем, даже телеграфисткам.

* * *

Ровно в час дня Яша с чемоданом в одной руке и продкорзинкой в другой стоял у памятника Нестеру Лакобе.
Идёт Андрей. Не идёт – бежит.
– Теперь вехами в моей жизни будут монументы, – провозгласил Яша, указывая на памятник.
– Где ты пропадал? – возмутился Андрей.
– Я женился.
– С ума сошёл?!
– Тогда я счастливый сумасшедший. Хочешь есть? Я умираю с голоду.
– Пойдём в кафе.
– Какое кафе, у меня тут на месяц пирожков и котлет.
– Неужели теща?
– При том лучшая на Украине.
Подошёл фотограф артели «Силуэт».
– Сфотографируйте нас.
Яша заставил Андрея взяться одной рукой за корзинку. Так фотограф и запечатлел их.
– Срочный заказ, – сказал Яша фотографу.
– Утром будут готовы.
Утром Яша отправил фотографию авиапочтой. Он и Андрей вцепились в корзинку. Конечно, фотоартели «Силуэт» не удалось полностью запечатлеть восторг Яши и Андрея, обладавших таким сокровищем.
– Это пижонство – жить в гостинице, – сказал Яша, – мы ещё не столь богаты. Мне в самолете дали адресок одной хозяйки. Направляемся прямо к ней. Всё-таки конец сентября, дикие волны учащих и учащихся схлынули, сейчас в Сухуми на частной квартире можно пожить несколько спокойней, чем в цыганском таборе.
Яша и Андрей поселились у хозяйки Аси и Кати.
– Я с шести утра почти ничего не ел, – ужаснулся Яша, раскрывая корзинку.
Хозяйка умилилась:
– Сразу видать, что из порядочного семейства. Мама готовила?
– И жена.
– Сейчас сготовлю вам кофе по-турецки, такой вы ещё никогда не пили.
Хозяйка, потрясая тучными формами, поспешила на кухню.
– Ты в самом деле женился? – недоверчиво спросил Андрей.
– Почти. Мы с Зосей подали заявление в загс. Разыщем Николая Мухина и поедем в Киев на нашу свадьбу. Я уже написал маме.
Андрей померк. Он вспомнил Лялю. Ему не сопутствовало счастье…
– Не горюй, друг, приедем в Киев и обратимся к гетману… Всё может быть.
Друзья уселись за стол. Яша, размахивая руками, так увлекательно рассказывал о Зосе, её маме, сержанте Горпиниче, что Андрей, охваченный волнением, незаметно съел половину содержимого корзинки.
Утром приступили к розыску Николая Мухина. Яша одобрил первый шаг Андрея. Зашли в милицию. И, увы, не вовремя. Сухуми посетило высокое милицейское начальство из Тбилиси. Дежурный учтиво, не перебивая, выслушал Яшу и наконец спросил:
– Какого числа пропал ваш брат? Где он проживает? Представьте его фотокарточку и напишите заявление.
– Я вижу, он всё понял, – шепнул Яша Андрею.
– Зайдём в другой раз, – сказал Яша лейтенанту. Но лейтенант уже не слышал.
– Кто знает больше милиции? – спросил Яша на улице.
– Журналисты. Газетчики, – догадался Андрей.
– О! – Яша многозначительно поднял палец.
В редакции абхазской газеты выслушали Яшу (говорил только он) и вспомнили… Да, в селе Киндли живет русский парень по имени… по имени…
– В Киндли я уже был, – вздохнул Андрей. Назвали ещё двух парней, но к одному приехала мать, к другому сестра и отец.
Яша и Андрей поблагодарили и спустились этажом ниже, в редакцию русской газеты.
Сотрудники любезно сообщили – в селе Киндли живет парень…
– В Киндли мы уже были.
– В Гудаутах живет парень. Но к нему приехала мать. Есть ещё один.
Впрочем, о всех русских, кто живет в абхазских семьях, знает фотокорреспондент газеты, он пишет о них книгу, даже ведет картотеку. Но фотокорреспондент сейчас в Москве, вернется дней через десять.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78