Турки со страхом смотрели на его пудовые кулаки, огромные ножищи, широкие развернутые плечи, гордо вскинутую голову, дрожащими руками выворачивали все свои карманы, лопоча вразнобой:
– Ёк, ёк, секир башка! Ёк! Ёк! Бери в полон! Бери!
Казаки закрыли плененных в башне под крепкий замок, надежно припрятали захваченное у врага оружие. В карауле остались только раненые. Сотня Карпова со спасенными казаками снова ринулась в новую схватку.
Над Азовской башней взметнулось царское знамя. Пораненный атаман Черкашенин принес его на груди и из рук в руки передал Осипу Петрову.
– Знамя береги пуще глазу! – тяжело дыша, проговорил старый атаман. – Царское знамя в крепости – всей Руси подмога!
Атаманы бережно расправили знамя, осторожно натянули на древко, закрепили на башне.
– В карауле при знамени стоять буду сам! – твердо сказал Михаил Черкашенин.
А в это время атаман Татаринов с сотнями Дмитро Гуни и Федора Порошина ожесточенно бились на подходах к бреши.
– Братцы! Вперед! Занимай бреши! – услышали казаки густой звучный голос атамана. – Спину береги, братцы! Не робей!
– А ну, казаче, братове, рубай их под корень! – грозно гремел Дмитро Гуня, останавливая саблей рвущихся в Тапракалов врагов. – Наши шаблюки не поржавили! Сами лизли!
Высокий широкоплечий Дмитро Гуня в битве страшен. Он с силой рубит направо и налево. Его чекмень изодран, рубаха окровавлена, черные глаза метают молнии. Страшен удар Дмитро Гуни. Напористый и на соображение скорый, он умело расставляет своих казаков, зорко наблюдая за всем боем.
Не страшась смерти, тесня янычар, казаки прорвались к бреши. Схватка была горяча и быстра.
По сигналу Дмитро Гуни богатыри Родион и Прохор Григорьевы, кряжистый Данило Игнатьев, весельчак Петр Исаев, быстрый Иван Остафьев, молчаливый Кузьма Дмитриев и Терентий Павлов с высоко поднятыми саблями, с ножами в зубах ворвались в брешь и закрыли ее своими телами. Остальные, прикрывая их, грозно бились на подступах.
– Добывай казак волю – не то попадешь в неволю! – густым басом подбадривает казаков Дмитро Гуня, грозно действуя саблей.
– Лупи нехристей! – неистово кричит Иван Бандроля, отбрасывая от бреши прорвавшихся врагов. Шапка на нем порублена, висок в крови, глаза пылают. Отважно сражался Иван Бандроля, не щадил живота своего. Хотел Иван или погибнуть честно в бою, или вернуть былую славу свою.
Устрашенные яростным натиском, янычары пришли, в замешательство, отпрянули от бреши, давя и сбивая друг друга, ходко побежали назад, в стороны под грозные казацкие крики:
– Гони! Гони, нехристей!
В разгар боя Михаил Татаринов увидел над крепостью царское знамя.
– Братцы! С нами Русь! – прогремел атаман. – Знамя Руси над крепостью! Вперед, братцы, вперед!
Знамя гордо реяло в синем небе, взмывало вверх, как бы благословляя своих сынов на подвиг, на славу, на смерть!
Разгоряченные боем казаки радостно сверкнули взглядом, ободрились, расправили плечи, выдохнули всей грудью:
– За матушку Русь! Дай духу! Дай духу!
Михаил Татаринов с отрядом казаков вырвался вперед и бился в самой гуще наседающих врагов, рубя и кроша их в бешеной стычке у второй бреши. От него не отступали Федор Порошин, Иван Подкова, Иван Утка, Дмитрий Громов, Найден Карпов, Кондрат Григорьев, Прокофий Петров, Терентий Павлов. Бились жестоко, стараясь прикрывать в бою атамана.
– Братцы! Прикрывай пролом! – повелительно прогремел атаман. – Федор, к пролому! Смелее!
Грозен в бою атаман Татаринов. Черные глаза его метали искры, меж мохнатых бровей врубилась глубокая складка, с обнаженного плеча на разодранный чекмень сползала яркая кровь.
Казаки ринулись вперед на огонь и смерть, бились нещадно.
– Братцы! Не робей! – бодрит казаков Татаринов. – Смелей!
Он ожесточенно отбивается от наседающих со всех сторон янычар, рубится отчаянно. Прижавшись спиной к атаману, яростно бьется Иван Подкова.
У бреши страшная сеча. Обливаясь кровью, упал Прокофий Петров; сраженный страшным ударом ятагана, рухнул Димитрий Громов. Озверевший Федор Порошин вырвался в середину бреши, отбрасывая врагов страшными ударами.
– За мной, братцы! Вперед! – устрашающе кричит Порошин. – Вперед! Али волю добывать, али дома не бывать!.. – Левая рука у него порублена, лицо и кафтан в крови, взмокшие волосы вылезли из-под шапки, глаза бешено сверкают.
– Браты! Держись! – зычно кричит Дмитро Гуня, яростно пробиваясь к казакам. – Запорижцы, за мной! Батька! Держись!
Рубя сплеча, словно в лесу расчищая просеку, Дмитро Гуня с запорожцами грозно шли к казакам.
Над головой Татаринова раздался пронзительный звон металла. Это Дмитро Гуня страшным ударом выбил оружие из рук врага и разрубил его почти пополам.
– Сами лизли! – выговорил он задышливо, тревожно осматривая атамана.
Казаки бросились к бреши, отбрасывая на пути янычар.
Турки суматошно отпрянули, истошно воя, ринулись назад, сметая свои ряды, бросая оружие.
Озлобленные боем казаки бежали следом, подсекали саблями, рогатинами, метали арканы на турецких военачальников, грозно восседавших на конях и пытавшихся остановить бегущих, зычно орали:
– В угон! В угон! Гони насильников!
Оставив в проломах железный заслон из сотни Дмитро Гуни, атаман Татаринов с сотней Порошина с ходу двинулись вдоль стен. Задача была ясна: отбить вражеские пушки, зажать врага в ловушке, полонить.
Отчаянным броском сотня Федора Порошина ударила на пушечную прислугу и караулы. Бой разгорелся с новой силой.
Многие пушки были отбиты с ходу. Караулы ошалело бежали, оборонялись только сами от наседавших казаков. У других происходила короткая рукопашная схватка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127