И Элен, похоже, посвятила всю свою жизнь, чтобы доказать ему, что она сама может добиться успеха в жизни, а единственное, в чем она действительно могла бы преуспеть, так это... ну, что-нибудь вроде съемок в кино. Она была действительно красива.
– Похоже, вы правы, – сказал Мейсон, – я видел несколько ее фотографий. Вы не знаете, кто ее снимал?
– Наверное, мистер Эддикс. Он постоянно всех щелкал, и в общем у него получались довольно приличные снимки.
– У него и на яхте был фотоаппарат?
– У него и на яхте были фотоаппараты, и дома у него были фотоаппараты, и где их только не было. У него множество камер самых разных марок.
– А вот насчет неудачной любви Элен – откуда у вас такая информация?
– Это же просто как дважды два. Она была симпатичной нормальной девушкой, но, похоже, не слишком стремилась бывать в обществе. Она работала, вела дневник, загорала. У нее даже была кварцевая лампа специально для сумрачных дождливых дней.
– И в этом заключалась вся ее жизнь?
– Да, и еще работа. Конечно, у нее не было определенных рабочих часов. Она всегда была наготове, на случай, если вдруг возникнет в ней необходимость, и, само собой разумеется, она сопровождала мистера Эддикса, куда бы тот ни отправлялся.
– И часто такое случалось?
– О да. У него на плите всегда грелось много утюгов. Случалось, что ему звонили по поводу его рудников или чего-нибудь еще и он срывался с места, бросая вещи в машину и тут же отправлялся – иногда вместе с Херши, иногда с Фэллоном, иногда один – ну, если, конечно, не считать Элен. Она сопровождала его во всех поездках.
– Позвольте напоследок задать вам еще один вопрос. Не кажется ли вам, что было нечто странное в обстоятельствах смерти Элен?
– Ну конечно же.
– Я имею в виду: не было ли у нас такого чувства, что она не могла покончить жизнь самоубийством?
– То есть что ее случайно смыло за борт?
– Я прошу вас ответить на мой вопрос, – настаивал Мейсон.
– Мистер Мейсон, – ответила она, – я никогда не говорю того, что могло бы поставить кого-то в затруднительное положение. Мне слишком хорошо известно, как начинают ползти слухи и как они могут отравить кому-нибудь всю жизнь, но... в общем, на месте полиции я бы так просто это дело не оставила.
– Почему?
– Потому что... ну, потому, что я уверена, я просто абсолютно уверена – Элен не могла покончить жизнь самоубийством, и я знаю, что кто-то взял ее дневник и выбросил за борт.
– Откуда вам это известно?
– Потому что ее дневник пропал, а я точно знаю, что он всегда был при ней.
– Откуда вы знаете, что он пропал?
– Мне пришлось впоследствии побывать в каюте Элен – чтобы прибрать там и собрать вещи для судебного исполнителя. Мы пришли туда вместе с ним и тщательно все осмотрели. Он положил всю ее одежду и личные вещи в одну коробку, а книги в другую.
– У нее не осталось родственников?
– Никто не смог ничего о ней разузнать – ну, откуда она и все такое.
– Натан Фэллон увернет, что он ее дальний родственник, – сказал Мейсон.
– Натан Фэллон? – удивленно воскликнула миссис Кемптон.
Мейсон кивнул.
– Да она его люто ненавидела. Он скорее родственник не ей, а тем обезьянам в клетках.
– А вам не показалось, что они, возможно, были знакомы еще до того, как она получила это место и...
– Вы хотите сказать, что она устроилась на это место благодаря ему?
– Ну, в общем, да.
– Боже мой, конечно же, нет, Она ненавидела Натана Фэллона.
– А вы как к нему относились?
– Я считаю, что никого нельзя ненавидеть.
– Но он вам не нравится?
– Разумеется, нет.
– Не пытался ли Фэллон ухаживать за...
– Не пытался ли он за ней ухаживать? Конечно, пытался. Поначалу он просто прилип к ней – пока она не поставила его на место самым решительным образом. Он один из тех, кто так и будет ходить кругами, стараясь случайно коснуться, задеть локтем, притиснуться поближе. Он сперва дотронется до вашей руки, потом потреплет по плечу, а затем примется хватать за коленки. При удобном случае он вас тут же обнимет – руки его не знают покоя. Он какой-то... сальный. Иногда хочется просто плюнуть ему в физиономию.
– Ну что ж, полагаю, я узнал от вас все, что хотел, – сказал Мейсон, – вы меня в высшей степени заинтересовали, рассказав об исчезнувшем дневнике.
– Ну, меня это тоже... очень удивило. Ведь не могла же она прыгнуть за борт вместе с ним.
– А еще что-нибудь удивило?
– Да.
– Что именно?
– Ну, в общем, – проговорила она, – тот важный документ, который она печатала для мистера Эддикса. Меня это очень удивило, и я часто размышляла, что с ним могло случиться.
– Что вы имеете в виду?
– Его не было у нее в каюте, и я не думаю, что Эддикс забрал его с собой, уходя. Конечно, он мог его взять, но я сомневаюсь в этом. Она, по-моему, должна была перепечатать его к следующему утру. Они отложили работу, когда шторм усилился.
– Ну хорошо, давайте предположим, что ее смерть не была самоубийством и что это не был несчастный случай, – сказал Мейсон.
Она пристально посмотрела на него.
– Тогда остается убийство.
– Тогда остается убийство, – подтвердил Мейсон.
Лицо ее по-прежнему оставалось совершенно бесстрастным, губы были плотно сжаты.
– Что же вы молчите? – спросил ее Мейсон.
– А я и не собиралась ничего говорить.
Мейсон встал и пожал ей руку:
– Ну что ж, я рад, что смог хоть чем-то быть вам полезным, и рад, что вы сумели добиться компромисса, миссис Кемптон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77