– Вы так сказали? – с выражением величайшего изумления на лице Карлотта Типтон повернулась к Мейсону.
– Да.
– Как вы могли сказать что-либо подобное! Я ведь ясно объяснила, что спала весь день, что Хайнс знал эту Хелен Ридли, у него были с ней какие-то чисто деловые отношения, но я понятия не имела кто это такая. И я была действительно удивлена, когда узнала, что эта женщина живет в моем доме.
– Вы сказали все это мистеру Мейсону? – спросил Гуллинг.
– Да.
– Были при этом разговоре свидетели?
– Да. Ворвалась целая группа его людей. Он сказал, что представляет каких-то женщин и должен очистить их от подозрений в убийстве, и что он был бы очень благодарен, если бы я помогла ему. Я объяснила ему, что не могу сказать или сделать что-либо, что могло бы помочь ему. А потом он добавил, что ему очень помогло бы, если бы я сказала, что ревновала Роберта. Но я не могла этого сказать, потому что отношения Роберта с Хелен Ридли были чисто деловые. И тогда он спросил, не могу ли я хоть немного изменить показания.
– Мистер Мейсон просил изменить показания? – спросил Гуллинг.
– Да, – ответила она решительно.
– Мистер Мейсон, хотите ли вы задать какие-нибудь вопросы свидетельнице? – спросил председатель Большого Жюри.
– Минутку, минутку, – запротестовал Гуллинг. – Это противоречит закону.
– Меня не интересуют процессуальные тонкости, – заявил председатель. – Если вам хочется узнать мое мнение, то я считаю, что Перри Мейсон – один из самых лучших и уважаемых адвокатов. Может случится, что он придержит сведения о своем клиенте, но я не верю, чтобы он лгал. И если он заявил, что эта женщина сообщила ему о чем-то, то это должно быть правдой. И если у него есть три свидетеля для того, чтобы подтвердить его показания, то я хочу узнать об этом побольше. Я считаю, что заместитель окружного прокурора должен проявить больше заинтересованности в том, чтобы выяснить: не дает ли свидетельница Карлотта Типтон ложных показаний?
– Тем не менее, Мейсону нельзя допрашивать свидетеля. Это нарушает процедуру и закон.
– Хорошо, в таком случае мистер Мейсон будет говорить мне, о чем бы он хотел спросить свидетельницу, а вопросы буду задавать я, – сказал председатель с раздражением. – Какие вопросы вы хотели бы задать, мистер Мейсон?
– Спросите ее, в какое время она легла спать?
– Я не смотрю на часы каждый раз, когда ложусь спать, – злобно ответила Карлотта Типтон. – Это было сразу же после обеда.
– Вы разделись и легли раньше, чем Хайнс ушел из квартиры? продолжил Мейсон. – Спросите ее об этом.
– Не смейте меня оскорблять! – закричала Карлотта Типтон. – Я была полностью одета, пока Боб не ушел.
Мейсон встретил вопросительный взгляд председателя и многозначительно постучал по часам.
– В какое время это было? – спросил председатель.
– Приблизительно без пяти два.
– А когда вы снова увидели Хайнса?
– Больше я его не видела никогда.
– Спросите, как долго она спала, – подсказал Мейсон.
– Весь день, – отпарировала Карлотта Типтон глядя на адвоката.
– Это в высшей степени неправильно, – беспомощно запротестовал Гуллинг.
– Можно легко доказать, что это ложь, – продолжал Мейсон, игнорируя протест заместителя окружного прокурора. – Хелен Ридли знала номер телефона Карлотты Типтон, Адела Винтерс и Ева Мартелл тоже его знали. По этому номеру они звонили Хайнсу. И телефон неустанно звонил в тот день, а отвечала на звонки Карлотта Типтон.
– Конечно, Адела Винтерс и Ева Мартелл поклянутся в чем угодно, чтобы спасти свою жизнь, – иронично сказал Гуллинг.
– Попробуйте спросить Хелен Ридли, – ехидно сказал Мейсон.
Наступила тишина, которую нарушил нервный, резкий голос Карлотты Типтон:
– Да, я просыпалась настолько, чтобы ответить на звонки, один или два раза. А потом я переворачивалась на другой бок и снова засыпала. Я не выходила из квартиры.
– Этот допрос выскальзывает у нас из рук, – холодно заметил Гуллинг. – Мне кажется, что его следует вести...
– У меня нет намерений позволять инсинуации в адрес уважаемого юриста, – осадил его председатель Большого Жюри. – Не знаю, какого мнение присяжные по этому поводу, но если мистер Мейсон совершил какое-либо преступление, то я намереваюсь его наказать. Если же нет, то я собираюсь защитить его честь.
Большинство присяжных согласно кивнули.
– Перри Мейсон представляет двух женщин, обвиняемых в грабеже и убийстве, – сказал Гуллинг.
– Почему вы не подождете вердикта Суда по этому делу, мистер Гуллинг? – отпарировал Мейсон.
– Потому что мне не нужно ждать. А если это интересует господ присяжных, то могу сказать...
– Минуточку, – перебил Мейсон.
Он встал. На его лице появилось выражение сосредоточенности, а прищуренные глаза смотрели в точку над головами присяжных заседателей.
– Мы слушаем, мистер Мейсон, – минуту спустя сказал председатель.
– У меня есть заявление для Большого Жюри.
– Какое? – спросил председатель.
– Ева Мартелл и Адела Винтерс обвиняются в убийстве Хайнса на основе одной лишь информации, – задумчиво начал Мейсон. – Пользуясь присутствием Высокого Суда и всех свидетелей по делу, предлагаю установить, кто действительно является убийцей.
– Кто же? – язвительно спросил Гарри Гуллинг.
– До сих пор мы предполагали, что Роберт Хайнс был убит в промежуток между без пяти два и двумя десятью, потому что в два часа одиннадцать минут Адела Винтерс оставила квартиру, унося с собой револьвер, из которого был застрелен Хайнс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62