Когда мы оказались в кабинете, тело было уже безжизненным. Одна рука находилась около телефона, на столе лежали какие-то бумаги, включая страховой полис на автомобиль.
– Вы не обратили внимания, судья Пурлей, на какую машину был тот страховой полис?
– Я возражаю. Это несущественно и не относится к делу, – заявил Мейсон.
– Ваша Честь, это очень важно и я намереваюсь показать связь в дальнейшем, – воскликнул Клод Драмм. – Частью теории обвинения является следующее: Фрэнсис Челейн заявила, что она ездила на бьюике и сделала это после того, как узнала, что в полицию было сообщено о краже бьюика. Другими словами, она знала, что Эдвард Нортон позвонил в полицию и сказал о краже автомашины. Фрэнсис Челейн...
– В дальнейших аргументах нет необходимости – касательно уместности свидетельских показаний, – прервал Драмма судья Маркхам. – В связи с заверениями обвинения в том, что будет показана связь в дальнейшем, я отклоняю протест, разрешаю свидетелю ответить на вопрос и заявляю, что в случае, если в дальнейшем связь не будет представлена, эти свидетельские показания, в соответствии с протестом защиты, будут вычеркнуты из протокола. Это решение, однако, касается только уместности свидетельских показаний. Очевидно, что доказательства, полученные в результате подобного вопроса, недостаточно обоснованы. Страховой полис на машину является лучшим доказательством его содержания, но на этом основании возражений со стороны защиты не последовало.
Судья Маркхам взглянул на Перри Мейсона с выражением удивления на лице.
В уголках рта адвоката играла легкая улыбка.
– Нет, Ваша Честь, на _э_т_о_м_ основании возражений у защиты нет, подтвердил он.
– Прекрасно, – сказал судья Маркхам. – Протест отклоняется. Отвечайте на вопрос.
– Полис, как я тогда заметил, был на машину марки бьюик, заводской номер 6754093, номерной знак – 12M-1834, – ответил судья Пурлей.
– Вы можете проводить перекрестный допрос, мистер Мейсон, – обратился Клод Драмм к адвокату защиты, делая приглашающий жест рукой.
Мейсон посмотрел на судью Пурлея с безмятежной улыбкой.
– Судья Пурлей, – начал он, – если я вас правильно понял, вы заявили, что когда оказались в кабинете, вы увидели, что тело Эдварда Нортона лежит на столе, не так ли?
– Нет, _н_е_ так, – крикнул судья Пурлей. – Я заявил, что увидел труп мужчины, которого в дальнейшем мне идентифицировали, как Эдварда Нортона.
Мейсон принял виноватый вид.
– Я ошибся, – сказал он.
На минуту последовало молчание, во время которого судья Пурлей смотрел в зал суда со спокойным и удовлетворенным видом, как тот, кто дал свои показания таким образом, что им невозможно не поверить, кто уверен в своей способности обойти любую ловушку, которую только может подставить ему адвокат защиты.
– Понимаете, – продолжал судья Пурлей, – я никогда лично не встречался с мистером Нортоном, несмотря на то, что я давно в дружеских отношениях с мистером Кринстоном и даже уже один раз в прошлом подвозил мистера Кринстона к дому мистера Нортона.
Казалось, что Мейсон улыбается.
– Сколько раз вам приходилось говорить с мистером Нортоном по телефону? – спросил Мейсон.
На лице судьи Пурлея появилось удивление.
– Ни разу в жизни, – заявил он.
– Вы никогда не обсуждали с ним траст-фонд, учрежденный в пользу его племянницы, мисс Фрэнсис Челейн?
Глаза судьи Пурлея еще больше округлились от удивления.
– Боже, нет. Конечно, нет!
– Вы когда-нибудь с кем-нибудь обсуждали этот траст-фонд?
Драмм вскочил на ноги.
– Ваша Честь, я возражаю. Перекрестный допрос ведется неправильно. Это свидетельства, полученные со слухов, они несущественны и не относятся к делу. Адвокат защиты обходным путем пытается воспроизвести разговоры, которые...
– Протест принимается, – перебил его судья Маркхам.
Драмм сел на место.
В зале суда наступила тишина. Лицо Мейсона ничего не выражало.
– У вас есть еще вопросы? – обратился к нему судья Маркхам.
– Нет, Ваша Честь, – ответил Мейсон к удивлению всего зала. – Больше вопросов нет.

21

– Пригласите сержанта Махонея, – объявил Клод Драмм.
Сержант Махоней подошел к столу секретаря Суда, поднял правую руку, принял присягу, а затем направился к месту дачи свидетельских показаний.
– Ваше имя – сержант Е.Л.Махоней?
– Да, сэр.
– Вечером двадцать третьего октября текущего года вы дежурили на пульте в центральном полицейском участке нашего города, не так ли? спросил Клод Драмм.
– Да, сэр.
– К вам поступал звонок вечером в одиннадцать четырнадцать?
– Да, сэр.
– Не могли бы вы описать этот звонок?
– Звонил мистер Нортон и...
Мейсон уже начал вставать, но Клод Драмм опередил его, перебив свидетеля:
– Секундочку, сержант. Я хочу предупредить вас, что вы находитесь под присягой и должны давать свидетельские показания только в отношении тех фактов, которые известны вам лично. Вы лично не знали, что поступил звонок от Эдварда Нортона. Вы знаете только, что вам кто-то позвонил.
– Он _с_к_а_з_а_л_, что говорит Эдвард Нортон, – выпалил сержант.
В зале послышался смех, за которым немедленно последовал удар молоточка судьи Маркхама, призывающий к тишине.
– Просто сообщите нам, что вам сказали по телефону, – попросил Драмм, боковым зрением поглядывая в сторону Мейсона, ожидая, что со стороны защиты последует возражение.
Мейсон сидел с безразличным видом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68