– Категорически против, – твердо ответил Мейсон.
Бергер явно не ожидал столь решительного ответа, он помялся немного и сказал:
– Что ж... Пожалуй, Суд все же может решить, что требуется более тщательное расследование.
В зал вошел судья Китли. Все встали. Бейлиф объявил заседание открытым, и помощник шерифа ввел в зал суда подсудимого Джона Эдисона.
Гамильтон Бергер сразу же обратился к судье:
– Ваша Честь, обвинение желает быть предельно объективным, чтобы быть максимально справедливым. Я полагаю, что было бы непростительно с моей стороны не привлечь внимание Суда к тому факту, что для полиции и обвинения необходимо произвести переоценку известных фактов и свидетельских показаний. Этого требует справедливость по отношению к обвиняемому.
– Вы просите отсрочки? – спросил судья Китли.
– Да, Ваша Честь.
– Надолго?
– По меньшей мере на неделю.
Судья Китли взглянул на Мейсона.
– Ваша Честь, защита против, – сказал, улыбнувшись, Мейсон. – Время слушания, в том числе время дачи показаний со стороны обвиняемого, было заранее установлено. Если у господина окружного прокурора есть достаточно оснований для предъявления обвинений и содержания обвиняемого под стражей, то уже никакие новые обстоятельства не могут изменить этого. Если же свидетельства подрывают позиции обвинения, то тогда обвиняемый должен быть оправдан. Я хочу привлечь внимание Суда к тому разделу процессуального кодекса, где говорится, что отсрочка должна быть обстоятельнейшим образом мотивирована и не может превышать двух дней на каждое заседание Суда и шести дней в сумме, если только с этим не согласится защита. Однако, если мне будет предоставлена возможность вновь допросить одного или двух свидетелей обвинения, защита не будет возражать против недельной отсрочки.
– Что же, – согласился судья Китли, – это справедливое условие. Кого же вы хотели допросить?
– Для начала, – сказал Мейсон, – свидетеля Эрика Хэнсела, Ваша Честь.
– Кого? Меня? – удивился Хэнсел.
– Да, вас, – подтвердил Мейсон.
Хэнсел медленно прошел к свидетельскому креслу.
– Мистер Хэнсел, попрошу вас подробно рассказать Суду о методах шантажа, которые вы применяли. Я имею в виду тот факт, что у вас была помощница, выдававшая себя в рассматриваемом случае за мать Вероники Дейл, женщина, которая помогала вам заниматься вымогательством.
– Чушь! – запротестовал Хэнсел. – Женщина, которая выдавала себя за Лауру Мэй Дейл – глупые выдумки.
– Мистер Хэнсел, предварительная проверка списка номеров машин, занесенных в записную книжку Вероники Дейл, показала, что владельцы этих машин не только подвозили Веронику, но и давали ей деньги.
– А я-то тут при чем? – огрызнулся Хэнсел. – Чем я виноват в том, что старые козлы испытывали нежные чувства и ради этой девчонки раскрывали бумажники?
– В определенных случаях Вероника могла поставить владельцев этих машин в неловкое положение. Некоторые из них подвергались шантажу и платили деньги человеку, описание которого соответствует внешности Эрика Хэнсела. Что вы на это скажете?
– Ваша Честь! – вскочил с места Гамильтон Бергер. – Я протестую! Это недозволенный прием... Допрос свидетеля должен происходить...
– Протест отклонен, – оборвал его судья Китли. – Должен заметить, что от обвинений в этих актах шантажа свидетель уже не уйдет. На сей раз прокуратура не сможет дать ему никаких гарантий. Суд считает необходимым привлечь свидетеля к ответственности. Мистер Хэнсел, отвечайте на вопрос.
Хэнсел заерзал за стойкой.
– Мне нужно посоветоваться с адвокатом, – сказал он.
– Отвечайте на вопрос.
– Нет, не буду.
– На каком основании вы отказываетесь отвечать? – спросил судья Китли.
– На том основании, что показания нанесут мне ущерб.
– Как вам нравится этот ответ? – с сарказмом спросил судья Китли Гамильтона Бергера. – При ведении этого дела вы, господин окружной прокурор, в некоторых случаях проявляли невероятные усилия. Хотелось бы верить, что вы дадите указания полиции с равным усердием расследовать дело о шантаже.
– Да, Ваша Честь, – послушно сказал Гамильтон Бергер.
– Мистер Хэнсел, вы работали совместно с Вероникой Дейл? – спросил Мейсон.
– Я отказываюсь отвечать.
– Вероника позволила себя арестовать по обвинению в бродяжничестве именно ради того, чтобы адвокат мистера Эдисона вынужден был спасать ее, и тогда появлялась возможность шантажировать мистера Эдисона?
– Я отказываюсь отвечать на вопросы. На том основании, что ответы могут быть использованы против меня.
– В разборе этого дела прокуратура гарантировала вам неприкосновенность. Любое ваше показание по этому делу не может быть вам инкриминировано, но никто не гарантирует вам неприкосновенности по актам шантажа помимо случая с Эдисоном, и тут требовать вам нечего. Никто ваших требований не удовлетворит. Но если вы проявите добрую волю, то это может быть учтено в будущем. Я советовал бы вам отвечать на вопросы, – объяснил ему ситуацию Мейсон.
– Что ж, так оно и было.
– А потом вы подключили женщину, которая выдала себя за мать Вероники?
– Нет, мистер Мейсон, мне ничего не известно о женщине, которая выдавала себя за мать Вероники. В этом деле двух вполне достаточно, мы с Вероникой вполне управлялись. Никакого помощника нам... Простите... я, кажется... Наверное, я сказал лишнее.
–
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54