Вы не имеете права! – кричала она. – Вы не имеете права копаться в моей личной жизни и вытаскивать...
Судья Кейс стукнул молотком.
– Тихо! – крикнул он. – Соблюдайте порядок в зале! Зрителей попрошу не вмешиваться.
Миссис Мейнард покачнулась, судорожно закашлялась и тяжело опустилась на стул.
Мейсон задал доктору Рэдклиффу несколько предварительных вопросов, затем спросил:
– Знакомы вы с миссис Ньютон Мейнард, свидетельницей, которая только что давала показания?
– Да, сэр. Знаком.
– Видели ли вы миссис Мейнард двадцать первого сентября текущего года?
– Нет, сэр. Не видел.
– А двадцатого?
– Тоже не видел, сэр.
– А разве она не отдавала вам очки для починки? – спросил Мейсон.
– Отдавала, сэр.
– Когда?
– Двадцать второго сентября.
– Двадцать второго? – воскликнул Мейсон.
Он повернулся к судье.
– Я прошу Высокий Суд принять во внимание некоторые обстоятельства. Хотя этот свидетель не относится ко мне враждебно, он отказался дать мне показания на том основании, что должен соблюдать интересы своих клиентов. Он сказал, что будет отвечать лишь на прямо поставленные вопросы и лишь в том случае, если его вызовут повесткой в суд.
– Прекрасно, – сказал Кейс.
– В котором же часу вы ее видели двадцать второго? – продолжил допрос Мейсон.
– Примерно в восемь часов утра.
– А ваш магазин открывается в восемь утра?
– Нет, сэр. Но я живу этажом выше в том же доме, где находится мой магазин. Миссис Мейнард позвонила мне в восемь утра и сказала, что у нее есть для меня очень срочная работа и она хочет знать, как скоро я смогу выточить пару линз.
– Что же вы ей ответили?
– Я ответил, что раньше следующего дня вряд ли успею, и она попросила меня отослать ей очки, как только они будут готовы.
– Она лично принесла вам очки?
– Нет, через несколько минут после нашего разговора их принес посыльный.
– Что за посыльный?
– Какой-то мальчик. Я его не знаю.
– А когда вы отправили миссис Мейнард новые очки?
– Двадцать третьего, как и обещал.
– Значит, насколько я понимаю, – торжествуя, сказал Мейсон, – миссис Мейнард послала вам свои очки в начале девятого утра двадцать второго сентября и получила их обратно только на следующий день. Следовательно, если у нее не было запасной пары очков, она не могла носить очки двадцать второго. Можете задавать вопросы, мистер Бергер.
– Одну минуточку, – сказал свидетель. – Я не знаю, был ли задан мне такой вопрос, но миссис Мейнард могла быть в очках двадцать второго. В починку были отданы не ее очки.
– Не ее? – В голосе Мейсона явно прозвучало разочарование.
Окружной прокурор довольно улыбнулся.
– Да, сэр, – подтвердил доктор Рэдклифф. – Очки были совсем другие.
– Вы в этом уверены?
– Конечно. Это были очки человека примерно лет шестидесяти. А для очков миссис Мейнард совсем другой рецепт.
– Вы знаете рецепт ее очков? – спросил Мейсон.
– Нет, но мне достаточно одного взгляда на ее глаза, чтобы сказать, что это не ее очки. У миссис Мейнард характерные для близоруких людей большие зрачки и очень чистая склера, или белок глаза. А те очки были, наоборот, для дальнозоркого, для человека лет шестидесяти.
– Разве вы можете определить возраст человека по рецепту его очков?
– Обычно да. По очкам можно многое узнать об их владельце. Те очки, возможно, принадлежали человеку славянского происхождения. Я бы сказал, что, судя по размерам носа, они больше похожи на мужские, нос картошкой...
– Не будете ли вы любезны нам сказать, – прервал Мейсон, явно раздраженный тем, что триумф, который, казалось, был уже в его руках, вдруг начал ускользать, – как вы можете, просто взглянув на очки, определить, что их владелец славянского происхождения?
– Ну, я же не сказал определенно, я сказал, что это вероятно, возразил свидетель. – Кроме рецепта линз, существует также оправа. В данных очках ширина переносицы указывает на картофелеобразный нос, а короткие дужки свидетельствуют, что этот человек обладал тем типом черепа, который обычно присущ славянам. Кроме того, могу еще сказать, что левое ухо у этого человека приблизительно на полдюйма выше, чем правое. К тому же на наружной поверхности стекол были параллельные царапины, свидетельствующие о том, что владелец очков довольно часто снимал их и клал стеклами вниз на стол. Обычно частицы пыли не оставляют царапин на оптическом стекле, но если очки класть на твердую поверхность, где есть пыль и, возможно, частицы песка, то поверхность стекол почти наверняка будет поцарапана. В особенности у таких очков, как эти, имеющих изгиб примерно в десять диоптрий и поэтому очень выпуклых.
– Вы узнали все это по очкам?
– Да, сэр, по очкам и оправе.
– А почему вы проявили такой интерес к этим очкам? – спросил Мейсон.
– Это моя профессия.
– И что вы сделали с этими очками?
– Заменил старые стекла новыми и отправил их с посыльным утром двадцать третьего по адресу миссис Мейнард в Лос-Анджелесе.
– У меня, пожалуй, все, – объявил Мейсон.
– И у меня тоже, – сказал окружной прокурор, не скрывая улыбки. Вопросов нет.
– Есть у вас еще свидетели? – спросил судья у Мейсона.
Мейсон покачал головой.
– При данных обстоятельствах, Ваша Честь, мы, возможно, не будем вызывать других свидетелей защиты. Но поскольку близится время перерыва, я бы предпочел, чтобы обсуждение этого дела было отложено до завтра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57