Вы это сделаете?
— Конечно. Поезжайте домой и не волнуйтесь. Картрайт встал.
— Благодарю вас, господа. Очень рад был с вами познакомиться. Прошу извинить меня за некоторую нервозность. В последнее время я почти не спал, — и он вышел из кабинета.
— Ну? — Доркас повернулся к доктору Куперу.
— Я не хотел бы ставить диагноз на основании столь ограниченной информации, — начал тот, — но, как мне кажется, мы имеем дело со случаем маниакально-депрессивного психоза.
— Звучит достаточно серьезно, — улыбнулся Мейсон, — но не равнозначно ли это нервному расстройству?
— Нет такого понятия, как нервное расстройство, — возразил доктор Купер. — Это общераспространенное выражение, употребляемое при эндогенных и органических формах психозов.
— Хорошо, — не сдавался Мейсон, — давайте подойдем с другой стороны. Человек, страдающий маниакально-депрессивным психозом, не является сумасшедшим, не так ли?
— Он не совсем нормален.
— Но и не сумасшедший?
— Вопрос в том, что вы подразумеваете под этим словом. Юридически — нет, если вас интересует, будет ли он нести ответственность за совершенное преступление.
— Нет, я говорю о другом. Это душевное заболевание, не так ли?
— Совершенно верно.
— И излечимое?
— Да.
— Очень хорошо. А теперь давайте избавимся от воющей собаки.
— Кстати, — заметил Доркас, — кроме ничем не подтвержденного заявления Картрайта, у нас нет доказательств того, что собака действительно выла.
— Ерунда. Вы же не выписываете ордер на арест. Пошлите Фоули уведомление о том, что его обвиняют в нарушении такого-то постановления, и объясните ему, о чем идет речь. Если собака воет, он ее успокоит, если нет — позвонит по телефону и скажет об этом, — Мейсон повернулся к доктору Куперу. — Воющая собака не может оказаться галлюцинацией?
— При маниакально-депрессивном психозе у больных бывают галлюцинации, но при этом заболевании более характерны резкие смены настроения.
Мейсон взглянул на часы.
— Давайте пригласим стенографистку, продиктуем уведомление и отправим его по назначению.
Доркас многозначительно взглянул на доктора Купера. Тот согласно кивнул, и помощник прокурора нажал на кнопку.
— Хорошо. Я продиктую уведомление и подпишу его.
Глава 3
Когда Перри Мейсон появился в приемной, его секретарша Делла Стрит заканчивала разбор почты.
— Доброе утро, — поздоровался он. — Что новенького, Делла?
— Письмо от мужчины, который вчера приходил сюда.
— Какого мужчины?
— Который жаловался на собачий вой.
— А, — улыбнулся Мейсон. — Картрайт. Интересно, спал ли он этой ночью?
— Письмо доставлено специальным посыльным. Должно быть, его отправили около полуночи.
— Что-нибудь еще насчет собаки?
— Он прислал завещание и, — Делла оглядела приемную, будто опасаясь, что кто-то услышит ее слова, — десять тысячедолларовых банкнот.
— Десять тысяч наличными? — удивленно переспросил Мейсон.
— Да.
— Посланные по почте?
— Да.
— Ценным письмом?
— Нет, но со специальным посыльным.
— Черт побери!
Делла Стрит, встав из-за стала, подошла к сейфу, достала пухлый конверт и передала его Мейсону.
— Вы говорите, он прислал завещание?
— Да.
— А письмо?
— Скорее, короткую записку.
Мейсон вытащил банкноты, внимательно осмотрел их и сунул в карман.
Затем он прочел вслух записку Картрайта.
«Уважаемый мистер Мейсон!
Я видел вас во время последнего процесса и убедился, что вы честный человек и настоящий боец. Прошу вас заняться этим делом. В конверт я кладу десять тысяч долларов и завещание. Десять тысяч долларов — задаток. Я хочу, чтобы вы представляли лицо, указанное в завещании, в пользу которого оставлена моя собственность, и защищали его интересы. Теперь я знаю, почему выла собака.
Я написал завещание согласно вашему совету. Возможно, вам не придется отстаивать его в суде или защищать интересы моего наследника. В противном случае, вы получите десять тысяч плюс триста долларов, переданные вам вчера.
Благодарю за оказанную мне помощь.
Искренне ваш,
Артур Картрайт».
Перри Мейсон с сомнением покачал головой и достал из кармана сложенные банкноты.
— Мне хотелось бы оставить эти деньги у себя.
— Так оставьте! — воскликнула Делла. — Почему бы и нет! Ведь в письме говорится, что это задаток. Мейсон вздохнул и положил банкноты на стол.
— Этот Картрайт — сумасшедший, натуральный сумасшедший.
— С чего вы это взяли? — спросила Делла.
— Это не вызывает никаких сомнений.
— Но вчера вы так не думали?
— Да, мне показалось, что он чем-то очень взволнован.
— Но вы не приняли его за сумасшедшего?
— Ну, не совсем.
— А сегодня, после получения письма, вы решили, что он — псих?
— Видите ли, Делла, в наши дни расчет наличными — это отклонение от нормы. Этот человек за последние двадцать четыре часа дважды расплатился со мной именно наличными, причем десять тысяч он прислал простым письмом.
— Вероятно, у него не было возможности послать их иначе.
— Возможно, — согласился Мейсон. — Вы прочли завещание?
— Нет. Как только я увидела, что лежит в конверте, я положила его в сейф.
— Хорошо. Давайте посмотрим, что он там пишет. Мейсон развернул лист бумаги с надписью «Последнее завещание Артура Картрайта» и, прочитав написанное, медленно кивнул.
— Ну что ж, отличное завещание. Все написано от руки: дата, подпись и прочее.
— Он оставил что-нибудь вам? — полюбопытствовала Делла. — Или я не должна об этом знать? Мейсон хмыкнул.
— Разумеется, — ответил он. — Вы должны знать об этом. Мой метод ведения судебных процессов несколько отличается от общепринятого, в результате чего меня вполне могут пристрелить.
1 2 3 4 5 6 7