Он закончил деловую встречу и принялся за изучение нового дела, связанного с использованием перехваченных телеграфных сообщений в качестве доказательства.В это время дверь отворилась и Делла Стрит доложила:— Пришла мисс Трент, она спрашивает, можете ли вы ее принять без предварительной договоренности.— Вирджиния?Делла кивнула.— Она сообщила причину визита?— Нет.— Она одна?— Да.— Ладно, — сказал Мейсон, — веди ее сюда, здесь и разберемся.Он очистил место за столом, сдвинув в сторону юридические справочники, закурил сигарету, и в это время Делла Стрит ввела в кабинет Вирджинию Трент. При первой встрече Мейсона больше занимала ее тетушка. Теперь же он внимательно вглядывался в племянницу. Она прошла к письменному столу и села в черное кожаное кресло слева. Перед ним сидела высокая, стройная девушка с твердым очертанием губ, едва тронутых помадой, большими серыми глазами и тонкими нервными руками, выдававшими натуру легкоранимую; одежда на ней была строгого покроя.— Чем могу быть полезен? — спросил Мейсон, и по его тону можно было понять, что он уже не радушный хозяин застолья, а обремененный делами адвокат.Вирджиния кивнула и пояснила:— Я по поводу тети Сары.— Слушаю вас.— Вы видели, что произошло во время ленча. Тетя Сара меня не обманула, и я уверена, что она не обманула и вас. Она действительно украла вещи в магазине.— Но почему она это сделала?— Если бы я знала!— Ей были нужны эти вещи?— Отнюдь нет.— У нее достаточно денег, чтобы купить то, что ей нужно?— Разумеется.Мейсон откинулся на спинку стула. В его глазах появился интерес.— Продолжайте, — сказал он, — я слушаю. Вирджиния Трент поправила складки серой юбки.Потом, подняв глаза, сказала:— Мне придется начать с начала и рассказать вам всю историю. Моя тетушка, — продолжала она, — вдова. Ее муж умер много лет назад. Мой дядя Джордж Трент, брат тети Сары, — старый холостяк. Он ювелир — покупает и продает драгоценные камни, гранит их, полирует, меняет форму. У него контора и мастерская на верхнем этаже дома на Марш-стрит. У дяди постоянно работают два — четыре мастера по огранке и полировке… Скажите, мистер Мейсон, вы занимались психологией?— Прикладной — да, — ответил адвокат, — а в теорию особенно не вдавался.— Чтобы понять факты, надо объяснить их с точки зрения теории, — назидательно заявила Вирджиния.Мейсон ухмыльнулся:— А я-то полагал, чтобы понять теорию, нужно объяснить ее с точки зрения фактов… Но как бы то ни было, продолжайте. Что вы хотели сказать?— О дяде Джордже. Его отец скончался, когда он был еще мальчишкой… Джорджу пришлось содержать семью. Он с этим прекрасно справился, но у него не было детства. Ему некогда было играть и…— А какое это имеет отношение к вашей тете? — спросил Мейсон.— Я как раз к этому и веду, — отвечала Вирджиния. — Я попыталась вам объяснить, что у дяди Джорджа были с детства подавлены импульсы, он подсознательно восстает против среды и потому…— И потому — что? — спросил Мейсон, заметив, что она колеблется.— И потому напивается.— Так-так, продолжайте, — подбодрил он ее. — Не пытайтесь ничего приукрасить. Он напивается. Ну и что?— Он напивается периодически, — сказала Вирджиния. — Потому-то я и решила, что это — подсознательный бунт против тривиальности окружающей обстановки, которая… — Вирджиния смолкла, увидев предостерегающе поднятую руку адвоката, и поспешно продолжила свой рассказ: — Как правило, несколько месяцев кряду дядя Джордж ведет себя безупречно. Потом происходит какой-то срыв, и у него начинается запой. Бедный дядюшка Джордж! У него во всем своя методика, даже в запое. Как только он почувствует приближение этого периода, он тщательно убирает все ценности в сейф, шифр от которого тетушке известен. Потом он кладет в плотный конверт ключи от машины, пишет на нем свой адрес, отправляет домой по почте, а потом дает себе волю и пускается в загул — пьет, играет в карты. Дня через три, а то и через неделю, дядя Джордж является без цента в кармане, с налитыми кровью глазами, небритый, а уж об одежде и говорить нечего.— И что же делает ваша тетушка? — поинтересовался Мейсон.— Тетя Сара принимает все как должное. Ни слова упрека. Посылает его в турецкую баню, грязную одежду отправляет в чистку, дает ему другой костюм, а когда он окончательно протрезвеет и примет респектабельный вид, разрешает вернуться в контору.А пока он в загуле, она открывает сейф, достает камни, которые надо обработать, и присматривает, чтобы мастера не сидели сложа руки.— Прямо скажем, отличная организация дела, — заметил Мейсон. — Ваша тетушка и дядя прекрасно дополняют друг друга.— Вы правы, — согласилась Вирджиния, — но вы не представляете, как это влияет на тетю Сару. Она, должно быть, испытывает колоссальное нервное напряжение. И оно еще больше оттого, что внешне никак не проявляется.— Чушь! — заявил Мейсон. — Ваша тетушка трезво смотрит на жизнь и ничего не боится. Она знает, что к чему, и вполне собой довольна. Я бы рискнул назвать ее женщиной без нервов.— Да, она производит такое впечатление, — сухо сказала Вирджиния, — но я уверена: начни мы искать причину этого странного комплекса магазинного воровства, обнаружится, что он — отражение какого-то расстройства в подсознании.— Возможно, — кивнул Мейсон. — А давно она занимается воровством в магазине?— Сегодня я впервые убедилась в этом воочию.— И как ваша тетушка объяснила свой поступок? — В голосе Мейсона прозвучала явная заинтересованность.— Никак — в том-то и дело. Она улизнула от меня, как только мы вышли из магазина. Понятия не имею, куда она отправилась. Боюсь, что она все еще в состоянии душевного разлада.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11