Но можно взять и закоренелого уголовника, который много лет отрицает свою вину то в одном, то в другом преступлении, который уже прошел все виды допроса третьей степени и через давление на следствии,- и тогда нельзя быть уверенным, к чему же ты придешь в итоге. И никто этого не знает. Мы часто получаем протесты о невиновности по поводу преступления, где у нас есть полная уверенность, что этот человек виновен, и часто случается так, что, хотя он и отказывается от преступления в ходе расследования, которое могло быть просто кражей со взломом, он может случайно ослабить свою бдительность и рассказать о каком-нибудь совершенном им убийстве, которое прошло безнаказанным.
Имея дело с людьми, которые страдают ощущением вины, когда чувствуешь, что в этом есть какой-то значительный факт, пока что утаиваемый, лечение сывороткой истины является эффективным. Стоит только узнать то, о чем пациент боится рассказать,- и ты можешь быстро завоевать его доверие. В особенности это помогает женщинам. В данном случае я имел дело с молодой женщиной, уравновешенной, привлекательной, утонченной и эмоционально взволнованной. Я был уверен, что под влиянием наркотика она сознается в каком-то неблаговидном поступке, может быть, в прерывании беременности... А она созналась, видимо, в убийстве.
Глаза Мейсона сузились.
- А почему ты говоришь "видимо"?
- Потому что в данный момент я не знаю, как оценить свои результаты.
- А не мог бы ты повторить в точности то, что она сказала?- спросил Мейсон.- Ты делал записи или?..
- Все, что она сказала, я записал на магнитофон. У тебя, конечно, возникнут кое-какие сложности, так как трудно разобрать некоторые слова. Пациентка часто бормочет и говорит невнятно, как человек, разговаривающий во сне. В этом-то и прелесть использования магнитофона. Мы можем прокрутить ленту снова и снова, пока нам не удастся разобрать сказанное. Эта молодая женщина, находясь в состоянии, когда рассказывают правду, говорила совершенно отчетливо.
- А какой наркотик ты использовал?- спросил Мейсон.
- Я предварительно дал пациентке лекарства. Потом использовал несколько наркотиков, и она впала в бессознательное состояние. Когда пациентка начала приходить в себя, я использовал слабый раствор натриевого пентотала и средство, возбуждающее психику, чтобы заставить ее говорить. Высшие корковые клетки при этом находятся в противоборствующем состоянии. Между физической летаргией и определенной тягой поболтать.
Это такая сбалансированная ситуация, которая в идеальном состоянии существует всего несколько минут, но иногда она длится значительно дольше. Это зависит от индивидуальности.- Доктор Динэйр снял с магнитофона крышку, вставил шнур в розетку, повернул выключатель и сказал:- Я хочу, чтобы ты внимательно послушал.
Перри Мейсон и Делла Стрит прослушали записанный разговор. Когда пленка домоталась до конца, доктор Динэйр щелчком переключил магнитофон на перемотку, а затем выключил магнитофон. Закрыв его крышкой, он взглянул на Мейсона и спросил:
- Что ты скажешь?
- А что ты хочешь услышать?
- Я хочу знать о своих официальных правах.
- Для чего?
- Тогда я буду знать, что мне делать.
- Если я скажу тебе, что, согласно требованию закона, ты обязан сообщить эту информацию властям, ты это сделаешь?
Доктор Динэйр подумал какое-то мгновение, а потом сказал:- Нет.
- Почему же?
- У меня есть совесть и этический кодекс. Наши законы, касающиеся конфиденциальной информации, были приняты, еще когда не было психиатрии. Сегодня для того, чтобы лечить пациентов, врач должен знать секреты, скрытые глубоко в сознании пациента. Моя жизнь посвящена этому искусству исцеления.
- Так ради чего ты пришел,- сказал Мейсон,- если знаешь, что хочешь сделать? Это не входит в закон.
Доктор Динэйр ответил:
- Наверное, я пришел, чтобы снять с себя ответственность. И иметь возможность сказать, что советовался с адвокатом.
- Если бы я сказал тебе,- сказал Мейсон,- что, согласно закону, ты должен уважать конфиденциальное сообщение клиента и что тебе не обязательно передавать полученную информацию полиции, то ты тогда смог бы оправдаться тем, что, мол, сходил к адвокату и последовал его совету, так?
- Да, так,- ответил доктор Динэйр.
- А если бы я сказал тебе, что по закону у тебя нет никакой альтернативы и ты должен сообщить властям об известном тебе, ты бы тогда отказался следовать моему совету, а?
- Да, это верно.
- В таком случае,- продолжал Мейсон,- ты бы поставил себя в крайне уязвимое положение. Не только утаивая от закона информацию, но и зная, что ты нарушаешь закон. Ты бы превратился в фактического соучастника.
- Это проливает на ситуацию иной свет,- сказал доктор Динэйр.- Я пришел сюда, поддавшись порыву, а теперь понимаю, что в этом есть сложность.
- Да, есть,- отозвался Мейсон.- Теперь разреши тебя спросить: какова гарантия, что эта молодая женщина рассказала правду?
- Я думаю, что мы можем считать ее заявление правдивым, в особенности зная, как это было заявлено. Возможно, она рассказал а не все. Ее сознание было слишком подавлено наркотиком, чтобы разъяснить, и она инстинктивно избегала всего, требующего сильного умственного напряжения. Она сделала заявление по имеющемуся факту, а потом не смогла его детализировать.
- Или дать ему разумное объяснение?- спросил Мейсон.
- Если хочешь, назови это так. Она находилась едва на грани сознания. Ее внимание было ослаблено.
Мейсон задумался.
- Послушай-ка, Берт. А есть ли какой-либо шанс, что преступление, в котором она созналась, не является плодом воображения?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52