Позади него протопала та самая семья, разделившись на две части. Отец тащил ребенка на плечах, и мальчик возвышался над Тором. Я никогда не сознавал, что он был невелик ростом, хотя и помнил его рост из сводки, полученной из тюрьмы в Коркоране – пять футов и шесть дюймов.
– Я остановлюсь у тебя дома?
– Нет.
– А я знаю, где ты живешь.
– В любом случае не стоит появляться там без приглашения.
Вздохнув, он огорченно посмотрел на меня.
– Ты серьезно?
– Абсолютно.
– Что ж, ладно. Я тебя совсем не виню.
Пассажиры смотрели на нас. Тор оглянулся на них с улыбкой. Девочка в розовом платьице и блестящих туфельках, остановившись на секунду, посмотрела на меня, скривилась и быстро отбежала. Мать взяла ее за руку и что-то тихо сказала на ухо, но мне было не до них.
Я рассматривал Тора. У меня в памяти не осталось его визуального образа. Я готовился к тому, что увижу внеземное олицетворение вечного зла. Но, несмотря на мучившие меня много лет ночные кошмары, передо мной стоял рядовой смертный.
– Про тебя много пишут в газетах и говорят по телевизору, Джо. И даже у нас в Сиэтле. Эту девочку и ее брата уже нашли?
– Нет.
– Безумный мир.
– Тебе виднее.
– Ну да. – Он сделал два шага вперед и поставил рюкзак на пол. – Дай мне руку.
Я протянул руку. Рубцы у меня на лице воспалились, внутри похолодело. С трудом, но я все-таки пожал его ладонь. Меня словно захлестнул мгновенный поток всех отрицательных эмоций, которые только существуют в этом мире.
Я видел, как его голубые глаза изучают меня при свете вокзальных фонарей.
– В общем, не так уж и страшно, Джо. Болит?
– Иногда.
– Ты отлично смотришься в этом костюме и шляпе. Думаю, стоит недешево.
– Купил на распродаже.
Он снова взглянул на меня.
– Вот что я хочу тебе сказать. Я сожалею о том, что сделал, и нуждаюсь в твоем прощении. Я изучил много религий. Таких ребят, как я, напрямик направляют в ад.
– Так подбери себе религию без преисподней.
– Ну нет. Мне нужен Бог с зубами. А все эти ласково-сладенькие сказки не по мне. В Библии говорится, что мне следует уладить с тобой отношения, и я в это верю. Глаз – за глаз, и все такое. У меня с собой немного серной кислоты в бутылке из-под масла, вот здесь в рюкзаке. Ты вправе вылить ее на меня, если это поможет тебе простить меня. Тут будет побольше, чем я плеснул в тебя тогда. И ты сможешь сказать, что мы квиты, и все о'кей.
– Я прощаю тебя, – сказал я. И сам себе удивился. – Но если увижу тебя еще раз, то разряжу свой пистолет тебе в живот. С этой секунды ты для меня не существуешь.
Пожав руку на прощание, я вытащил бумажник, нашел там три сотни долларов и протянул их Тору.
– Удачи тебе, старик. Этого должно хватить, чтобы добраться до дома.
– Спасибо, сынок. Было здорово увидеться. Удачи тебе тоже.

* * *

Я со свистом несся по платному 241-му шоссе со скоростью ста тридцать миль в час, с опущенными стеклами и открытым люком на крыше, и ветер яростно хлестал меня по воспаленному лицу. Потом выскочил на 91-е шоссе и с визгом колес по асфальту свернул на выезд Грин-ривер, где развернулся и помчался назад.
Иногда никакой мощи не хватает оторваться от преследования, потому что преследователь сидит внутри тебя и скорость здесь ни при чем.
Мне хотелось совершить обряд крещения, но было слишком поздно, около полуночи. Поэтому я поехал к бухте Ныряльщиков в Лагуна-Бич, где в далеком детстве вместе с мамой учился плавать с маской и ластами. Оставив в машине ботинки, бумажник и пистолет, я не раздеваясь зашел в воду и, задержав дыхание, нырнул. Схватившись пальцами за песчаное дно, я чувствовал, как меня раскачивает мощной волной. Словно кусок дерева или стебель водоросли. Я выбрался наверх, набрал в легкие побольше воздуха и снова погрузился на дно. Я хотел пробыть под водой минуты полторы, надеясь, что это погружение избавит от всего, что сейчас одолевало меня, – от острого ощущения своих шрамов, воспоминаний о прошлом, чувства страха, – очистит и отполирует мое сознание, как раковину, до блеска. Но когда мне стало так холодно, как будто я опять пожимал руку Тору, я вынырнул наверх, и волны понесли меня к берегу.
Добравшись до дома и достав оба своих «кольта» – один из них взамен изъятого доктором Зуссманом, – я их почистил и смазал. Потом настала очередь моего «малыша» 32-го калибра. Это все делалось для снятия нервного возбуждения, поскольку пистолеты и без того были идеально вычищены, смазаны и готовы к действию. Но, вернувшись мыслями к Тору, я еще раз разобрал и почистил оружие. Потом, протерев и смазав все пули, загнал их в патронники.

* * *

Я позвонил Хаиму Медине. Он спал, но сразу обрадовался, узнав, что я готов помочь ему. Мы условились встретиться с ним и Энрике Доминго, братом убитого Мигеля.
– Ты правильно поступаешь, Джо, – похвалил он. – Так всегда делал и твой отец. Ты увидишь, Мигель Доминго был героем, а не сумасшедшим преступником, как пытаются доказать в полиции.
– Об этом говорит и пресса, сэр. Не только полицейские.
– Ты сам увидишь.
– Надеюсь, сэр.
Потом я позвонил Мелиссе, которая оставила сообщение на автоответчике. Она мне рассказала, что отпечатки пальцев на передатчике принадлежат Делу Причарду, автомеханику из транспортного управления округа Ориндж. Она проверила его по картотеке – до сих пор он не был ни в чем замешан.

* * *

Я долго стоял под горячим душем, потом отправился спать. Я разглядывал потолок над кроватью. Подобно Сэмми, который не расставался с фотографией своей Бернадетт, я укрепил там картинку из журнала. На снимке был огромный дуб, раскинувшийся на ровном выгоревшем склоне холма где-то в Южной Калифорнии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117