ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Люди вопили и метались, площадь Равенства содрогалась от выстрелов, а Элистэ, путаясь в чужом плаще, который доходил ей до лодыжек, все пыталась застегнуть пуговицы непослушными пальцами. Наконец она справилась с этой задачей, потом закатала рукава, чтобы освободить кисти, и устало подняла глаза. Она так и не двинулась с места – не успела опомниться, да ей и в голову не пришло скрыться.
Из-за спин людей Элистэ не видела, что происходит у помоста, а там шерринцы добивали последних народогвардейцев и жандармов, сгрудившихся у пустой повозки. Эшафот был виден ей куда лучше, особенно Кокотта, как бы обозревающая площадь со своей высоты. Чувствительница вела себя необычно, что казалось понятно даже человеку непосвященному. Беспорядочные вспышки на ее рогатой короне были ярче, чем когда-либо раньше, а гудение перешло в самый верхний регистр. Поблизости от нее на платформе корчилось в страшных муках огромное тело Бирса Валёра. Элистэ было подумала, что она одна видит его и помнит о нем, но она ошиблась.
Толпа под крики и улюлюканье прикончила солдат, на минуту утихомирилась и вспомнила о главном палаче.
* * *
Бирс ошалел от боли. Страшная рана скрутила его, повергла на доски помоста. Однако пламя, пожиравшее его внутренности, не шло ни в какое сравнение с душевными муками. Всего в нескольких футах от него зияло распахнутое чрево Кокотты. Ее шипы вибрировали, огни на короне невпопад загорались и гасли. Она была вне себя, и тревожное ее возбуждение передавалось ему – ведь их разделяло всего ничего. Она ждала заверений, понимания, обожания. Ее жрец был нужен ей почти так же, как она – ему.
Он жаждал прижаться к ней ладонями, дабы ощутить мощную дрожь, причаститься ее силе и славе, утешить и самому обрести утешение, почувствовать, как их души сливаются в тайном несказанном общении.
А он не мог до нее доползти! Вот она, совсем рядом, и тем не менее он не может к ней прикоснуться, погладить по холодному боку или шепнуть тайные нежные слова, ведомые лишь им двоим.
Бирс пожирал свое божество взглядом, полным беспредельного обожания.
– Прекрасная, – шептал он, превозмогая боль. – О, какая прекрасная.
Но слышала ли она его? И способна ли она внимать человеческой речи?
Бирс молил о помощи – и помощь пришла.
Толпа орущих шерринцев, без сомнения, надумавших воссоединить Кокотту с ее верховным жрецом, уже грохотала башмаками по лестнице. Через миг они его окружили.
– Кокотта, – с трудом выдавил Бирс.
До них, видимо, не дошло, что он хотел сказать. Его принялись бить – кулаками, дубинками, бутылками, палками. Башмаки с коваными набойками, попадая в пробитый пулей живот, причиняли боль, превзошедшую все, что Бирс был способен представить, превзошедшую самые страшные муки, какие могли измыслить Пыточницы в подвалах «Гробницы»… Но он обязан достучаться до сознания шерринцев, заставить их уразуметь его нужду – это было важнее всего.
– Кокотта…
Губы у него были расплющены, зубы выбиты, рот полон крови, он едва шевелил языком, поэтому вымолвил ее имя невнятно и еле слышно. Из последних сил он надеялся, что его наконец поймут. Куда подевались дружки и подружки Кокотты? Уж они-то бы сразу поняли.
Завывая как полоумные, горожане сорвали с него одежду, всю, до последней нитки. Да, похоже, до них все же дошло, они поняли свой гражданский долг, ибо старались поднять его и поставить на ноги. Для этого понадобились усилия четырех человек, а сам Бирс едва не грохнулся в обморок от боли. Его хлопали по щекам, совали под нос флакон с нюхательной солью – не хотели, чтобы он терял сознание, и правильно делали, теперь он совсем очнулся…
Поддерживая под руки, его потащили к Чувствительнице, которая гостеприимно распахнула свои двери. Он уже различал подрагивающие шипы, видел жадные стальные язычки, что выглядывали из маленьких челюстей, и понял – она его ждет, она его хочет, она готова принять его в себя. И когда Бирса толкнули в чрево Чувствительницы, он обливался слезами, радуясь последнему, необратимому воссоединению.
Она была Сила, Она была Слава, Она была Вечность, и не было во Вселенной ничего, помимо Нее, неизменной и сущей. И глад Ее был велик.
Ослепительная дуга вспыхнула между высокими рогами Кокотты, тысячи глоток испустили оглушительный рев – и народ на помосте кинулся к Чувствительнице. Поднапрягшись и поднатужившись, толпа общими усилиями продвинула ее по доскам настила к самому краю. На какой-то миг Кокотта зависла над площадью, истерично замигала огнями, сменив механическое гудение на пронзительный визг, словно предчувствуя свой конец, – и рухнула вниз, ударившись о булыжники так, что содрогнулась вся площадь. Один из ее высоких рогов разбился вдребезги, разлетелись осколками стеклянные рожки и украшения. Беспомощная, она лежала на боку и жалобно вопила, как раненое животное.
Толпа тут же набросилась на нее с кровожадными воплями, заглушившими ее зудящие причитания. Ее били камнями, корежили самодельными ломиками. Ей отломили второй рог, сорвали проволочки, щупальца-антенны и острые зубцы несравненной короны; разбили уцелевшие после падения стеклянные рожки и ответвления – и ее огни погасли. Из нутра Кокотты выдрали зубастые шипы, вывернули и изломали бортики и трубчатые приводы. Кокотту лишили всего, что делало ее Чувствительницей, – и остался лишь свинцовый ободранный шкаф. Теперь никто бы не догадался, что некогда этот ящик обладал сознанием.
Элистэ наблюдала за происходящим как зачарованная. Когда Чувствительницу скинули с помоста, она ее уже не видела, однако остервенелая суета вокруг поверженной Кокотты – ходящая ходуном толпа, вопли, крики и все прочее – неприятно напомнила ей чей-то рассказ про тропических рыбок, которые за минуту обгладывают жертву до костей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271
Из-за спин людей Элистэ не видела, что происходит у помоста, а там шерринцы добивали последних народогвардейцев и жандармов, сгрудившихся у пустой повозки. Эшафот был виден ей куда лучше, особенно Кокотта, как бы обозревающая площадь со своей высоты. Чувствительница вела себя необычно, что казалось понятно даже человеку непосвященному. Беспорядочные вспышки на ее рогатой короне были ярче, чем когда-либо раньше, а гудение перешло в самый верхний регистр. Поблизости от нее на платформе корчилось в страшных муках огромное тело Бирса Валёра. Элистэ было подумала, что она одна видит его и помнит о нем, но она ошиблась.
Толпа под крики и улюлюканье прикончила солдат, на минуту утихомирилась и вспомнила о главном палаче.
* * *
Бирс ошалел от боли. Страшная рана скрутила его, повергла на доски помоста. Однако пламя, пожиравшее его внутренности, не шло ни в какое сравнение с душевными муками. Всего в нескольких футах от него зияло распахнутое чрево Кокотты. Ее шипы вибрировали, огни на короне невпопад загорались и гасли. Она была вне себя, и тревожное ее возбуждение передавалось ему – ведь их разделяло всего ничего. Она ждала заверений, понимания, обожания. Ее жрец был нужен ей почти так же, как она – ему.
Он жаждал прижаться к ней ладонями, дабы ощутить мощную дрожь, причаститься ее силе и славе, утешить и самому обрести утешение, почувствовать, как их души сливаются в тайном несказанном общении.
А он не мог до нее доползти! Вот она, совсем рядом, и тем не менее он не может к ней прикоснуться, погладить по холодному боку или шепнуть тайные нежные слова, ведомые лишь им двоим.
Бирс пожирал свое божество взглядом, полным беспредельного обожания.
– Прекрасная, – шептал он, превозмогая боль. – О, какая прекрасная.
Но слышала ли она его? И способна ли она внимать человеческой речи?
Бирс молил о помощи – и помощь пришла.
Толпа орущих шерринцев, без сомнения, надумавших воссоединить Кокотту с ее верховным жрецом, уже грохотала башмаками по лестнице. Через миг они его окружили.
– Кокотта, – с трудом выдавил Бирс.
До них, видимо, не дошло, что он хотел сказать. Его принялись бить – кулаками, дубинками, бутылками, палками. Башмаки с коваными набойками, попадая в пробитый пулей живот, причиняли боль, превзошедшую все, что Бирс был способен представить, превзошедшую самые страшные муки, какие могли измыслить Пыточницы в подвалах «Гробницы»… Но он обязан достучаться до сознания шерринцев, заставить их уразуметь его нужду – это было важнее всего.
– Кокотта…
Губы у него были расплющены, зубы выбиты, рот полон крови, он едва шевелил языком, поэтому вымолвил ее имя невнятно и еле слышно. Из последних сил он надеялся, что его наконец поймут. Куда подевались дружки и подружки Кокотты? Уж они-то бы сразу поняли.
Завывая как полоумные, горожане сорвали с него одежду, всю, до последней нитки. Да, похоже, до них все же дошло, они поняли свой гражданский долг, ибо старались поднять его и поставить на ноги. Для этого понадобились усилия четырех человек, а сам Бирс едва не грохнулся в обморок от боли. Его хлопали по щекам, совали под нос флакон с нюхательной солью – не хотели, чтобы он терял сознание, и правильно делали, теперь он совсем очнулся…
Поддерживая под руки, его потащили к Чувствительнице, которая гостеприимно распахнула свои двери. Он уже различал подрагивающие шипы, видел жадные стальные язычки, что выглядывали из маленьких челюстей, и понял – она его ждет, она его хочет, она готова принять его в себя. И когда Бирса толкнули в чрево Чувствительницы, он обливался слезами, радуясь последнему, необратимому воссоединению.
Она была Сила, Она была Слава, Она была Вечность, и не было во Вселенной ничего, помимо Нее, неизменной и сущей. И глад Ее был велик.
Ослепительная дуга вспыхнула между высокими рогами Кокотты, тысячи глоток испустили оглушительный рев – и народ на помосте кинулся к Чувствительнице. Поднапрягшись и поднатужившись, толпа общими усилиями продвинула ее по доскам настила к самому краю. На какой-то миг Кокотта зависла над площадью, истерично замигала огнями, сменив механическое гудение на пронзительный визг, словно предчувствуя свой конец, – и рухнула вниз, ударившись о булыжники так, что содрогнулась вся площадь. Один из ее высоких рогов разбился вдребезги, разлетелись осколками стеклянные рожки и украшения. Беспомощная, она лежала на боку и жалобно вопила, как раненое животное.
Толпа тут же набросилась на нее с кровожадными воплями, заглушившими ее зудящие причитания. Ее били камнями, корежили самодельными ломиками. Ей отломили второй рог, сорвали проволочки, щупальца-антенны и острые зубцы несравненной короны; разбили уцелевшие после падения стеклянные рожки и ответвления – и ее огни погасли. Из нутра Кокотты выдрали зубастые шипы, вывернули и изломали бортики и трубчатые приводы. Кокотту лишили всего, что делало ее Чувствительницей, – и остался лишь свинцовый ободранный шкаф. Теперь никто бы не догадался, что некогда этот ящик обладал сознанием.
Элистэ наблюдала за происходящим как зачарованная. Когда Чувствительницу скинули с помоста, она ее уже не видела, однако остервенелая суета вокруг поверженной Кокотты – ходящая ходуном толпа, вопли, крики и все прочее – неприятно напомнила ей чей-то рассказ про тропических рыбок, которые за минуту обгладывают жертву до костей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271