Чтобы защититься от них, приходилось постоянно быть начеку, а в движениях Зендина уже чувствовалась усталость.
Эта картина открылась перед Тредэйном целиком и сразу. Он невольно поймал взгляд отца и заметил в нем невыразимый ужас. Это потому что он увидел здесь меня. Потом у мальчика потемнело в глазах, потому что один из живых автоматов, служащих Сердцу Света, шагнул к пленнику и наклонился, срывая с груди Равнара одну из повязок. Ткань отделялась с трудом, и вместе с ней сходила кожа, по-видимому, намертво прилипшая к ленте.
Равнар тихо ахнул от боли, но этот звук потерялся в болезненном вскрике сына. Тредэйн бросился к отцу, но один из стражников перехватил его. Мальчик бессильно бился у него в руках.
Верховный судья Гнас ЛиГарвол подошел к сидящему пленнику.
— Не хотите ли очистить себя? — спросил он тоном врача, предлагающего больному лекарство.
Равнар словно не слышал вопроса. Как видно, его повторяли уже не один раз. Автомат сорвал еще одну повязку вместе с полосой кожи, и дыхание пленника со свистом вырвалось сквозь зубы.
— Не пора ли положить конец этим мукам? Не пора ли примириться? — спросил ЛиГарвол с невыразимой печалью в голосе. Ответом ему было только хриплое дыхание, и тогда судья повернулся к Тредэйну. — Ну, — поторопил он. — Одно твое слово, и это закончится. Покажи, чего ты стоишь. Помоги ему.
Помоги ему. Тредэйн дрожал. Все равно все закончится одинаково. Так объяснил ЛиГарвол, но это не могло быть правдой, слишком чудовищная несправедливость, такого злодейства попросту не бывает. Сейчас он проснется и окажется дома, в мягкой постели…
Подписать лживое свидетельство или стоять и смотреть, как с отца заживо сдирают кожу.
Тред не сомневался, что выбрал бы его отец. Благородный ландграф ЛиМарчборг никогда не запятнал бы свою честь ложью, и он не вынесет, если это сделает его сын. Он предпочтет умереть под пыткой.
Но тут с Равнара сорвали еще одну полосу кожи, и он не сдержал крика. Твердое решение, которое казалось единственно возможным секунду назад, уже не казалось верным. Ужасающе беспомощный, мальчик стоял, глядя, как широкая кровавая лента растекается по телу отца.
— Пожалей его, — тихо уговаривал мальчика ЛиГарвол. Согласие криком рвалось из груди. Тред отвернулся. Один из стражников протянул руку, чтобы заставить его смотреть, но ЛиГарвол жестом остановил его.
Тихий стон ворвался в сумятицу его мыслей, и мальчик поднял взгляд. Рав, обессилев, повисла веревках. Ноги с плеском упали в воду, и вода забурлила, когда вся стая в аквариуме набросилась на добычу. Сквозь стекло Тред видел, как сотни бурых теней мечутся вокруг ног брата. Рав корчился, тщетно пытаясь подтянуть ноги, и кричал. Тредэйн кричал вместе с ним, умолял перестать, обещал все, что угодно, лишь бы они перестали.
По знаку судьи помощник повернул рукоять лебедки, и Рав, подтянутый вверх, беспомощно обвис над чаном. Вода и кровь стекали с его изодранных ног.
— Ты правильно поступил, избавив их от дальнейших мучений. Ты — их благодетель, — ЛиГарвол поманил мальчика пальцем, и стражник подвел Треда к столику, на котором лежали перья, чернильница и лист густо исписанной бумаги.
— Подпиши, — сказал судья. — Ну же, покончим с этим. Смысл документа был необыкновенно ясен. Тред без труда читал бумагу даже при таком тусклом освещении. Как он и ожидал, это было заявление, описывающее различные колдовские деяния, которым он, предположительно, был свидетелем в отцовском доме. Благородный ландграф ЛиМарчборг представал главой заговора, окруженным сообщниками, среди которых числились его старшие сыновья, благородный ландграф ЛиТарнграв и несколько слуг.
Сказки, Настоящий бред. При других обстоятельствах это было бы смешно.
Ну конечно, сейчас он проснется.
Тред изучал чудовищный документ. Ему было всего тринадцать, и он не знал, что делать. Он обратил растерянный взгляд на отца, и увидел, как Равнар, весь в багровых потеках, но в совершенстве владеющий собой, качнул головой.
Старший брат Рав? Висит без движения, жалкий, тощий и белый. Кажется, потерял сознание.
Зендин? Одной ногой отталкивает удава. Обе руки стиснуты на шее второго. Еще держится.
«Будь храбр и говори правду» , — прозвучал в памяти голос отца.
Тредэйн поднял голову и взглянул в глаза ЛиГарволу. Бросил бумагу на стол и объявил:
— Это все ложь.
— Это факты. Действительность. Детскому уму трудно постичь их, но отрицать невозможно. — Лицо судьи выражало суровую жалость.
— А я отрицаю. — Тредэйну хотелось кричать, он готов был расплакаться, как девчонка, но заставил себя хранить спокойствие. Он давно заметил, что сдержанность, как бы трудно она ни давалась, обычно убеждает лучше, чем крик, в особенности взрослых. Быстро просмотрев бумагу беглым взглядом, он повторил: — Все это выдумано. Этого никогда не было.
— Это было, — уверял его ЛиГарвол. — Быть может, ты пока в самом деле не можешь вспомнить. Человеческая память прискорбно несовершенна.
Тредэйн с изумлением понял, что этот человек полностью, непоколебимо убежден в своей правоте. Верховный судья верил в справедливость выдвинутых обвинений!
— Твоя память замутнена колдовством или ядовитыми зельями, — продолжал ЛиГарвол. — Ради твоего же блага призываю тебя побороть их разрушительное действие и вспомнить правду. Только в правде твое спасение, молодой ЛиМарчборг. Только истина дает нам надежду. Пойми, я хочу помочь тебе. Прими помощь, пока это еще возможно, воспользуйся ей, потому что хоть ты еще очень молод, это твой последний шанс. Поройся в памяти, припомни свои сны и видения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142