Кто-то куда-то бежал, кто-то тупо застыл на месте, кто плясал в обнимку, кто сцепился в смертельной схватке. Те, за кем следовал Тред, держались плотной кучкой. Их было пятеро, и они легко пробились сквозь обезумевшую толпу. Тред быстро догнал их и больше не отставал, понятия не имея, куда его ведут.
Прочь отсюда.
Они, кажется, точно знали, что делают. Пробежали по коридору, свернули в какой-то зал. Чудо, дверь наружу открыта!
И стражи нет. А за дверью — дневной свет, которого он уже и не надеялся увидеть. Даже солнце проглядывает. Тред недоверчиво моргнул. Они пробежали через зал и выскочили в один из тесных, окруженных стенами крепостных дворов. Свежий воздух! Тред понял, что восстание охватило всю тюрьму — событие, небывалое за всю историю мрачной крепости.
Он задумался, что вызвало бунт. Особая жестокость? Или, скорее, какая-нибудь мелочь, переполнившая чашу терпения заключенных?
На стороне угов было численное превосходство и безрассудная ярость, на стороне тюремщиков — оружие и дисциплина. В конце концов охрана должна была взять верх, но пока что силы были примерно равны. Самая яростная схватка бушевала перед главными воротами на северной стороне двора. Перед ними выстроился двойной ряд солдат. Прорваться к воротам нечего было и думать, но десятки пленников все же рвались к ним — и умирали.
Но освободители Треда не собирались к ним присоединяться. Пятерка угов, явно действуя по заранее составленному плану, быстро скрылась за углом здания, и ничего не понимающий Тред последовал за ними.
Они оказались в маленьком, тихом закоулке. Обычно он просматривался с башни на стене, но сегодня часовой бросился на помощь страже у ворот, и сторожевая башня была пуста.
И что дальше? На высокую стену не взобраться. Тредэйну, смекалка которого изрядно заржавела без постоянных упражнений, препятствие казалось непреодолимым.
Но он напрасно беспокоился. У его спутников все было обдумано.
Один из угов порылся под лохмотьями и извлек моток самодельной веревки, на конце которой уже была завязана петля со скользящим узлом. Он быстро размотал веревку и, почти не целясь, метнул ее. Петля попала на один из железных зубцов гребня, узел затянулся. Мастер-метатель разок дернул веревку, проверяя, одобрительно крякнул и, упираясь ногами в стену, ловко полез вверх.
Остальные один за другим последовали его примеру. Тредэйн остался последним. Вот когда он порадовался, что каждый день уделял время физическим упражнениям. Он не совсем ослаб, и все же едва справился с задачей. Уже на полдороги дыхание стало срываться, и неудивительно. Он посмотрел на свои руки. Лохмотья одежды упали с плеч, обнажив кожу, серую, как овсянка, которой его кормили. Эта кожа обтягивала длинные палки, на которых не было ни грамма мышц.
Ну и пугало!
Он уже был у самого верха, когда во дворик ворвался один из заключенных, преследуемый по пятам стражниками. С первого взгляда оценив обстановку, бедняга радостно взвыл и метнулся к свисавшей веревке.
Предводитель угов коротко выругался, свесился со стены и одним мощным рывком втянул Треда на самый верх.
Двое стражников остановились и прицелились.
Кто-то уже быстро сматывал веревку. Пленник, оставшийся внизу, отчаянно завопил.
Раздались выстрелы, и одна пуля нашла цель. Раненый пошатнулся на стене и полетел вниз. Он остался лежать под стеной совершенно неподвижно. Веревка, выпавшая у него из рук, свешивалась теперь с наружной стороны стены.
Оставшиеся в живых уги без промедления начали спуск. Тред снова остался последним и соскользнул по веревке, обдирая ладони. Когда его ноги коснулись земли, его спасители уже неслись…
К лодочному сараю.
Тредэйн стоял под открытым небом, чудом вырвавшись из-за тюремных стен, и некогда было удивляться неслыханной удаче — остальные были уже далеко, а отставать ни в коем случае нельзя. Он побежал следом, вниз по каменистому откосу до берега, вдоль него на запад, а вечернее солнце сквозь тонкую дымку согревало лицо, и чудесный запах рыбы, травы и воды касался ноздрей. Тред бежал вдоль берега, к причалу, над которым стоял лодочный сарай.
Разумеется, он охранялся. Даже в разгар бунта, или особенно в разгар бунта, лодки не оставляли без присмотра. Двое часовых стояли у входа. Тредэйну они показались статуями. Оба с беспокойством поглядывали на крепость, откуда доносились громкие сигналы тревоги, сопровождаемые криками и выстрелами.
На воду были спущены пара яликов и небольшая яхта. Причал отлично просматривается вооруженными часовыми. Спутников Треда это не смутило. Они молча крались вперед, укрываясь за камнями и сваями причала. Оказавшись в нескольких шагах от охранников, двое угов вытащили из-под лохмотьев тяжелые клинки неуклюжей ручной работы. Приподнявшись, оба одновременно метнули ножи.
Как они умудрились смастерить и припрятать оружие? Некогда гадать. Ножи нашли каждый свою цель. Один вонзился часовому в горло, и тот умер мгновенно. Другой стражник бился на земле, пытаясь поднять мушкет.
Уги бросились на него. Умирающий успел-таки один раз нажать курок, прежде чем удар самодельного клинка оборвал его жизнь. Уги подобрали ножи, прихватили оба мушкета и вернулись к причалу. Они быстро заняли один из яликов. Тред влез следом, вскользь удивившись их выбору. Яхта движется быстрее… но и гораздо заметнее, тут же сообразил он.
Тред едва ли ожидал, что бесполезного слабака возьмут в лодку, но никто не остановил его.
Они перерезали веревку и отчалили. Крепость Нул удалялась, очертания гранитных башен растаяли в тумане. До берега оставалось не больше трех миль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142