И те же серые создания уставились на нее, не исключено, с любопытством. Одно из существ приблизилось к Верран.
— Где главный зал? — спросила она и затем произнесла по слогам: — Про-во-ди ме-ня в главный зал!
Безмолвный слуга медленно отошел от нее и присоединился к своим собратьям.
Что ж, придется самой разыскивать главный зал, и придется делать это побыстрее. С нарастающей тревогой Верран возобновила поиски. Она наверняка опоздает, а Фал-Грижни подумает, что… подумает, что она… прервав эту мысль, Верран признать себе: она понятия не имеет о том, как отреагирует Грижни на ее опоздание.
Коридорам не было конца. Верран в конце концов забрела в нежилые помещения дворца, она проходила мимо каких-то кладовых, проходила туннелями, стены которых были влажны, что свидетельствовало о близости канала, и поросли плесенью. В носу у нее внезапно засвербило. Запах был противным, атмосфера — угнетающей, а время, проведенное в этих подземельях, наверняка было потрачено понапрасну. Прямо перед Верран несколько узких и скользких ступенек вели в погреб, наверняка расположенный ниже уровня воды в канале. Можно было радоваться разве что тому, что и здесь было вполне светло. По стенам висели светящиеся оранжевым светом фонари. У подножия лестницы имелась дверь, исписанная старинными прямоугольными рунами. Любопытство одолело леди Верран. Она спустилась по ступенькам и открыла дверь.
Оранжевый свет из погреба хлынул в темное само по себе помещение. Верран увидела гигантское гнездо, сплетенное из множества веток, камышинок, травинок, лиан, — и все это сооружение было скреплено глиной, взятой со дна канала. В гнезде она увидела какие-то темные тела. Здесь было не меньше дюжины обитателей: маленькие, когтистые существа, плоские тельца которых были покрыты курчавыми черными волосами. Было очевидно, что это детеныши, возможно едва появившиеся на свет, потому что глазки у них еще не открылись, а во рту не было зубов. Но, пусть и слепые, они почувствовали чужое присутствие (или, возможно, их потревожил свет) и жалобно запищали. Верран присела возле гнезда на корточки, погладила детенышей по уродливым головкам, хотела было поиграть с ними. Это был чисто материнский порыв, однако зверьки этого не поняли. Они заверещали с нескрываемым страхом.
И тут же из темной глубины помещения выпрыгнуло наружу какое-то чудище. Ростом несколько ниже нормального человека, но явно куда сильнее и тяжелее. Существо было покрыто жестким черным волосом, а вдоль позвоночника у него шел ряд колючек. Точно такие же колючки образовывали своего рода защитный панцирь на толстой шее и на плечах. Рот был разинут, из него доносилось грозное шипение. Красные глаза горели безумным пламенем.
Верран отдернула руку, вскочила на ноги, при этом она и сама не удержалась от крика. Чудище, продолжая шипеть, угрожающе протянуло к ней когтистые лапы. Мгновенный удар лишь чудом не пришелся Верран по глазам. Повернувшись, она бросилась прочь и почувствовала, как когтистая лапа вцепилась в подол ее юбки. Гнилостное дыхание пахнуло ей в волосы на затылке волной летнего зноя — и Верран оцепенела. Но тут тяжелый бархат платья порвался, как легкий тюль, и Верран оказалась свободной.
Она бросилась бежать по подземному коридору, а чудище погналось за нею. Она понимала, что необходимо взбежать по лестнице, что необходимо вырваться на солнечный свет, но для этого было уже слишком поздно. Ее гнали вниз и внутрь — вниз по лестницам, глубь по петляющим переходам, внутрь — в самые дубины дворца Грижни, где воздух был смраден и сперт, где на стенах была плесень, а звуки из внешнего мира, с канала Сандивелл, оставшегося далеко вверху, были уже не слышны.
Верран на бегу оглянулась. Чудище гналось за нею вплотную, на расстоянии всего в несколько ярдов, и Верран были прекрасно видны и кажущиеся стальными когти, и налитые бешенством красные глаза. В разгар испытываемого ею ужаса она невольно подумала о том, что ее родители огорчились бы, увидев ее сейчас, огорчились бы, что заставили ее выйти замуж за сына Эрты, или того хуже, огорчились бы, что принесли в жертву собственному тщеславию родную дочь, огорчились бы и прониклись сознанием собственной вины… Но почему-то эта мысль ничуть ее не утешила.
Чудище странной прихрамывающей пробежкой гналось за нею. Гналось — и настигало. Яростное шипение стояло в ушах у девушки. Судорожно вздохнув, Верран побежала еще быстрее, что на здешнем скользком полу было опасно и само по себе. Но и это последнее усилие оказалось бесплодным, потому что вскоре Верран с ужасом обнаружила, что коридор, по которому она бежит, заканчивается глухой стеной.
По дороге ей попались несколько дверей. Три из них Верран попробовала открыть, но все они оказались заперты. Четвертая, однако же, отворилась, и за ней замаячила кромешная тьма, такая кромешная, какая бывает, наверное, разве что в разрыве между пространством и временем. Верран метнулась в эту тьму и захлопнула за собой дверь.
Сделав несколько неуверенных шагов во мраке, она остановилась. Здешняя тьма была прямо-таки сверхъестественной. Глухая, плотная, душная, она наваливалась на Верран со всех сторон. И странный запах стоял здесь — запах, пожалуй, растительного гниения, запах не только едкий, но и горячий, ни с чем похожим во всем дворце Грижни, да и ни в каком другом месте, она не сталкивалась. Вне всякого сомнения, этот запах был искусственным, и ответственность за него нес Фал-Грижни. Так или иначе, решила Верран, именно он несет ответственность за весь этот ужас. Столь отвратительный феномен мог быть создан лишь волшебством, или, как угодно это называть членам Совета Избранных, Познанием.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113