широченные, прямо-таки исполинские плечи; голова же у этого чудища отсутствовала напрочь.
Рассматривая призрачное создание, Бренн испытывал и ужас, и профессиональное Любопытство.
— У него нет головы, — заметил он.
— А она и не нужна. Экономия усилий, друг мои. Экономия усилий — вот черта, по которой можно определить истинного мастера.
— А что это такое?
— Ну, я бы назвал его напоминателем, Бренн. Да, именно так. Напоминателем.
— Что вы имеете в виду?
Черная фигура уже начала расплываться; Бренн с трудом улавливал ее недавние очертания.
— Этот напоминатель создан затем, чтобы вы не забывали о своем долге перед городом-государством, перед Избранными и перед теми, кто помог вам лично. Я огорчен, что пришлось создать этот напоминатель, я даже несколько разочарован, но вы, в конце концов, очень молоды, а молодости свойственно известное сумасбродство. Но теперь в надежде на ваше полноценное сотрудничество я готов забыть о той злосчастной ошибке.
— А под полноценным сотрудничеством вы подразумеваете дальнейшее наушничанье?
— Иногда, друг мой, наши обязанности бывают крайне неприятными. Иногда настолько неприятными, что мы оказываемся склонны пренебречь ими. Поэтому — для вашего же блага — и появился напоминатель.
— Что ж, он выполнил свое предназначение. — Бренн воровато посмотрел в угол комнаты. Присутствие вновь стало невидимым, но оно оставалось в комнате вместе с собеседниками, на этот счет не было ни малейших сомнений. Просто поразительно, с какой силой ощущал Бренн его напор; казалось, чудовище навалилось на него каменной глыбой. — Вы сформулировали свою точку зрения, а теперь отошлите его.
— Еще не сейчас. Познакомившись с вами, Присутствие уже успело к вам привязаться. Оно останется с вами навсегда.
— Вы хотите сказать, что напоминатель пребудет со мной постоянно?
— А это уж смотря по обстоятельствам. Возможно, со временем вы разовьете присущее вам чувство долга до такого совершенства, что Присутствие можно будет и удалить. Но до тех пор само его существование служит нашим общим интересам наилучшим образом.
— Валледж, я не хочу, чтобы эта штука таскалась за мной повсюду. Это же просто нестерпимо!
— Вы чересчур чувствительны, — урезонил молодого чародея Валледж. — Скорее всего. Присутствия не будет замечать никто, кроме вас. А вам оно не причинит никакого вреда, если, конечно, вы сами не ступите на стезю деструктивных действий.
— А в противоположном случае?
— В противоположном случае последствия могут оказаться для вас более чем неприятными.
Бренн вскочил с места. Нанесенное ему оскорбление, казалось, придало ему новые силы.
— С этим у вас ничего не выйдет. Избранные не потерпят подобного обращения с одним из равноправных членов общества.
— Если мы оба будем держать язык за зубами, то весьма маловероятно, чтобы кто-нибудь вообще хоть что-то заметил. В конце концов. Присутствие невидимо.
— Я сообщу об этом всему собранию Избранных.
— Прошу прощения, но с вашей стороны это было бы ошибкой.
— Это уж мне самому судить. И немедленно.
Бренн решительно шагнул к двери.
— Дорогой Бренн, в ваших собственных интересах, прошу вас, остановитесь.
Бренн и не подумал послушаться. Но на пути к двери он почувствовал легкое, однако нарастающее давление со стороны Присутствия. Внезапно в комнате стало холодно. Воздух вокруг Бренна проникся ледовитой стужей, и это ощущение было ему уже знакомо. Его взгляд неуверенно заметался по комнате. Он увидел, что Саксас Глесс-Валледж остается в кресле и глядит на самого Бренна с тревогой. В нескольких футах от Валледжа Бренн увидел или скорее почувствовал Присутствие. Потому что увидел он лишь какую-то тенистую дымку. На этот раз не было плывущего по воздуху дыма, благодаря которому можно было разглядеть внешние очертания Присутствия. И тем не менее Бренн увидел этот чудовищный образ во всей его зыбкой неопределенности. Присутствие подступало к Бренну, невесомо скользя по воздуху, как пар, который оно внешне напоминало. И в то же самое время Бренн ощутил его в глубине собственного тела, ощутил, как оно вонзает призрачные когти в каждый нерв, и в разгар боли понял, что исчадию Валледжа каким-то образом удалось воссоединиться с ним, и теперь он бессилен от него избавиться.
Закричав, Бренн застыл на месте. Боль пошла на убыль. Он продолжал стоять, и его состояние мало-помалу улучшалось. В то же время тень Присутствия бесследно растаяла в воздухе.
— Друг мой, я прошу вас одуматься, — сказал Валледж. — Видя, как вы страдаете, я и сам страдаю.
Бренн, онемев, уставился на него.
— Вы должны наконец осознать, что я вам друг. Мы преследуем одни и те же цели. Мои сегодняшние действия, которые могут показаться жестокими, призваны предостеречь вас против поступков, которые наверняка нанесли бы ущерб нашему общему делу. Я настоятельно прошу вас воспринимать мою опеку как в некотором смысле отеческую. Поймите, я не стремлюсь ни к чему, кроме вашего блага.
Темные глаза Бренна горели пламенем бессильного гнева.
— И прежде чем вы покинете меня, друг мой могу ли я надеяться на то, что услышу из ваших уст признание, что я совершенно прав? Мне бы хотелось удостовериться, что я и впредь смогу надеяться на наше сотрудничество.
— В создавшейся ситуации у меня едва ли имеется возможность отказаться.
— Мне хотелось бы считать, что вы соглашаетесь на сотрудничество добровольно. В конце концов, Бренн… — Лицо Валледжа приобрело властное выражение, повелительно зазвучал и голос. — …вам нельзя забывать о том, кто вам друг, а кто нет. Это я ваш друг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113