Валледж, сам того не осознавая, улыбался, рисуя в воображении, как он — величественная фигура в черном одеянии — одиноко стоит на крепостном валу форта Вейно, в то время как весь город взирает на него с надеждой, страхом и мольбой, внимая неведомым словам, что пронзают мрак, будто пламенеющие ядра очистительного огня.
А потом… потом они обезумеют от признательности. Весь Ланти-Юм падет к его ногам, и народ будет умолять его стать правителем. Герцогская дочь сама падет в его объятия, и союз этот прямым ходом приведет его на герцогский трон. Каравайз, какими бы ни были ее истинные чувства, не сможет противиться всеобщей воле без того, чтобы не показаться неблагодарной.
При мысли о будущей невесте радость его несколько поутихла. Столь явная неприязнь со стороны девушки не находила должного объяснения. Для успеха задуманного предприятия ее симпатия, в принципе, значения не имела, но все же намного упростила бы дело. Впрочем, само противостояние было не лишено пикантности. Он завоюет ее сердце, очарует ее. Уж этот проект он доведет до победного конца, ничуть не сомневаясь в конечном успехе. Насколько показывал опыт, Валледж обладал неотразимым шармом. С какой бы ледяной враждебностью ни глядела на него Каравайз, она была такой же женщиной, как все другие, а значит, рано или поздно непременно растает.
Да, он вел сложную, тонкую и опасную игру, но главный приз — почести, власть, слава на вечные времена — того стоил. В конце концов, так ли уж велик риск? При своих безграничных возможностях Ваксальт Глесс-Валледж вряд ли мог проиграть. С этой мыслью он расправил плечи и твердым шагом вышел из комнаты.
Глава 7
Темная ночь, не видно ни зги. Луна и звезды спрятались за тучами. Непроглядная мгла скрыла Морлинский холм и все вокруг. Зрелище не самое приятное для путника, но госпожа Снарп редко испытывала уныние.
Она ехала верхом на норовистом вороном жеребце — любимом скакуне Уэйт-Базефа. Седельные сумки были набиты провиантом — об этом под страхом смерти позаботились напуганные слуги Ио-Веша. У колен болталась пара фонарей. Квиббид вцепился в переднюю луку седла.
Крутой склон уходил во тьму. Фонари освещали дорогу лишь на несколько футов вперед, и желтоглазая женщина с омерзительной крысой двигалась в ночи, словно неяркий кокон света. Хотя и спустившаяся на землю ночь, и незнакомая местность требовали предельной осторожности, она вовсю нахлестывала коня, рискуя свернуть себе шею.
Спустившись с холма, Снарп выслала коня в галоп и помчалась через поля и пастбища, словно одержимый жаждой убийства бесплотный дух. Больше мили продолжался этот безудержный бег, сильный конь без труда нес своего легкого седока, но наконец приустал, сбавил ход, и шпоры Снарп тщетно до крови вонзались в его бока. С нетерпеливым присвистом она резко натянула поводья, и скакун, всхрапнув от неожиданной острой боли, сделал несколько шагов и остановился как вкопанный.
Спешившись, Снарп быстро перерыла содержимое своего кожаного мешка и достала пузырек с зеленым кристаллическим порошком. Откупорив его, всыпала несколько кристалликов в раздутые конские ноздри и выпалила слова заклинания, которому ее в свое время обучил предусмотрительный Глесс-Валледж. Результат не заставил себя ждать.
Заржав от нестерпимой боли, жеребец вырвал повод и встал на дыбы, загребая воздух копытами. Потом принялся брыкаться и извиваться всем телом. Квиббида оторвало от луки и швырнуло далеко в мягкую траву. Один из фонарей упал и разбился. Не переставая ржать, конь мотал головой из стороны в сторону от муки и страха. Снарп, спокойно наблюдавшая за его агонией, неторопливо заткнула пузырек пробкой и положила его обратно в сумку. Потом приблизилась к коню, стараясь не попасть под смертельный удар копыт, крепко ухватилась за повод и прыгнула в седло. Несчастное животное никак не могло успокоиться.
Снарп вонзила шпоры в покрытые пеной бока, одновременно безжалостно натянув удила. Конь захрипел, разбрызгивая кровавую пену. Чувствуя, что утихающая боль в ноздрях перекрывается новыми, еще более зверскими истязаниями, он затих и теперь стоял, дрожа всем телом. Снарп пронзительно свистнула, и в тот же миг квиббид вынырнул из травы, вскочил на стремя и вскарабкался по ноге хозяйки на свое излюбленное место. Удар шпор — и они снова понеслись вскачь.
Зеленые кристаллы, какова бы ни была их природа, сделали свое дело. Скакун несся в ночи с прежней, если не с большей прытью. Снарп плотно вжалась в седло. Ее лицо с узкими поджатыми губами и выдающимся вперед подбородком причудливым образом освещал единственный оставшийся фонарь. Так они и летели миля за милей до самого подножия Гряды, где на скакуна вновь навалилась непреодолимая усталость. Спотыкаясь и припадая то на одну, то на другую ногу, он перешел на неверную рысь.
Снарп осадила несчастного и соскочила на землю, чтобы прописать ему еще одну дозу кристаллического яда. На этот раз реакция была иной: только ржание и странные сдавленные стоны. Глаза коня остекленели, в дыхании появился непривычный кисловатый запах. Не обращая внимания на эти недобрые признаки, Снарп погнала его дальше, вонзая шпоры в кровоточащие бока. Она мчалась бешеным галопом, огибая подножие Гряды, вверх по каменистому склону к вершине, откуда ей открылся вид на всю Гравулову пустошь. Ночь стала несколько светлее, бледный серп горбатого месяца пробивался сквозь плену ночных облаков. Тусклые лучи ложились на холмы и косогоры. В сумке Снарп нашлась маленькая складная подзорная труба. Поднеся прибор к глазам, она обвела взглядом безмолвную даль и за много миль уловила едва различимый оранжевый проблеск.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123