По коридору к нише под лестницей, к этому вороненку — Избранной, которая еще помнит свое имя. Дождалась ли она его?Чара — назвала она себя.Девочка оказалась там, где Ренилл оставил ее. Скорей всего, она пряталась там весь день. Протиснувшись за стерегущую вход статую, Ренилл услышал частое, прерывистое дыхание, а потом голос:— Попугай. Ты принес еду?— Лепешку. И немного физалий… Я понимаю, мало, но больше я не мог утащить, не…— Давай!— Где твоя рука? У попугая глаза не совиные.— Вот! — Она подползла поближе на четвереньках, и случайный луч упал на ее лицо, заставив глаза вспыхнуть красными огоньками. — Давай же!Ренилл протянул украденные на кухне объедки в ту сторону, где только что мелькнули огоньки глаз, и почувствовал, как кусочки выхватили у него из руки. Девочка лихорадочно заглатывала пищу, испуская в промежутках звериное ворчание. Глаза привыкли к темноте, и Ренилл видел ее — открытый рот набит хлебом, челюсти работают… Бедолага.Он ожидал, что девочка съест все до последней крошки, но она удивила его. Когда чавканье и ворчание наконец смолкли, осталась еще пара физалий. Девочка запихнула их в карман и подняла глаза, встретив его вопросительный взгляд.— На потом, — объяснила Чара.— Ешь, детка. Я придумаю, как раздобыть для тебя еще.— Может, раздобудешь, может, нет. Пока оставлю.— Пока… А что будет завтра? А послезавтра? Не можешь же ты вечно жить так?— Вечно жить никто не может. Так что это все равно.— Не все равно. Ты можешь выбраться отсюда.— Какой он мудрый, этот Попугай! Может, из его клюва чирикают сами боги? Он говорит, я могу выбраться отсюда, пройдя мимо Сынов Аона. Он все знает, да?— Может, я сумею тебе помочь.— Принесешь еще лепешку?— Еще лучше.— Лучше ничего нет.— Есть город за стенами ДжиПайндру. Солнечный свет, свобода. Продавцы юкки.— Попугай поет, как певчая птичка. Так чудесно!— Дочь сомнения!— Сын невежества!— Верно. Недостойный ожидает, что Чара просветит его. Она поела. Согласится ли она поделиться знаниями?— Мы же договорились. Спрашивай!— Хорошо. Скажи мне — ты, когда сбежала, много бродила по храму?— Всюду!— Где именно?— Наверху. Внизу. Посредине. Всюду. — Девочка беззаботно взмахнула руками. — Жрецы, они меня не видят. Я как воздух. Как тень. Хожу, где хочу. Только не в кухню, малышка? Вслух он заметил только:— Ты можешь тогда рассказать мне, что видела.— Почему Попугай спрашивает меня? Почему не спросит у своих братьев? Что это за Сын Аона?— Помнишь, мы договорились? Попугай задает вопросы. Чара отвечает.— Правда. Ладно, слушай. Наверху — жрецы, настоящие жрецы, которые Знают. Не такие, как Попугай — чтоб лизать статуи, скрести полы и кормить хидри. Там, наверху, они ходят по ночам и разговаривают. Не работают.— О чем разговаривают?— Чара много слов не расслышала. Болтают об Отце, об его… — она поискала слово, — …о торжестве. Да, так, о торжестве. Мне дела нет. Там, наверху, хорошая еда, но мне не досталось ни крошки:— Что они говорили о торжестве Отца?— Всякое. — Девочка пожала плечами. — Болтают, как мартышки. Некоторые. Но вивури — те мало говорят.Вивури… Фанатичные жрецы-убийцы, названные так потому, что их оружием с древности служили смертоносные маленькие ящерицы-вивуры. Крылатые грациозные рептилии, вооруженные убийственным ядом и повинующиеся командам хозяина. Хорошо обученные вивуры среди авескийских знатоков считались неотразимым оружием. Вонарцы не верят в рассказы о тесной связи между крадущимися в ночи убийцами-людьми и ядовитыми рептилиями. Да и само существование жрецов-убийц западные скептики подвергали сомнению. Кажется, напрасно.— Сколько наверху вивури? — спросил Ренилл.— Ах… — Снова пожала плечами малышка. — Десять, может, двенадцать. Кто знает? Приходят, уходят, играют в поцелуйчики с летучими ящерками. Они меня не видят, я — как призрак!— Не сомневаюсь. Что еще видела призрачная Чара?— Наверху — мало. Дальше середина, жрецы-рабы, как Попугай. Чистят горшки — молятся, наполнят светильники — молятся. Это ты знаешь.— А внизу?— Внизу много чего. Избранные, Восславление, Собрание, Мудрость, Святыня. Там в скалах ходы, и потом…— Помедленнее, детка. Объясни эти тайны.— Избранные — ты уже знаешь. Ждут внизу. Приходит срок, к ним является Отец. Где они встречаются — это Восславление, а потом они — Блаженные Сосуды. Толстые коровы-йахдини, готовые разродиться. Ты знаешь.— А остальное? Собрание, Мудрость, Святыня?— Собрание — большущая комната, там происходит Обновление. Мудрость — волшебное место, старые свитки в ящиках, гадкие картинки на стенах. А Святыня — в самом низу. Я туда не хожу. Запрещено. Туда нельзя. Но иногда там голоса.— Чьи голоса?Девочка беспокойно передернула плечами.— Что они говорят? — настаивал Ренилл.— Я не хотела слушать.— Почему?— Не хотела. — Она сидела, крепко обхватив коленки и спрятав лицо.— Понятно. — Ренилл почувствовал, что если он не оставит эту тему, девочка бросится бежать. — А ты когда-нибудь видела первого жреца, КриНаида-сына?— Нет.— Значит, его нет в ДжиПайндру. Может, КриНаида просто не существует. — Он бы с удовольствием сообщил эту новость во Труниру.—КриНаид здесь. Настоящий. Я его не видела, но слышала кое-что из-за двери. Слышала, как он посылал вивури в дом астромага по имени… по имени…— Кидришу Крылатый?— Да. А вивури, они говорили: «Твоя воля, Первый Жрец». КриНаид настоящий. Можешь поверить.— Верю. — Первый раз он узнал что-то новое, притом достаточно ценные сведения, подтверждающие связь Сынов с недавними политическими убийствами. Одного этого хватит, чтобы оправдать вмешательство Вонара; тщательный обыск храма, арест нескольких жрецов, в том числе и таинственного КриНаида, и пристальное наблюдение за Деятельностью ВайПрадхов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122