Девочек, очнувшихся от транса и испуганно озирающихся по сторонам. Одна из них — та, что назвалась Блаженным Сосудом — попыталась сесть, но упала обратно на подушки, слишком слабая или одурманенная, чтобы приподняться с постели. Отказавшись от борьбы, она лежала, медленно качая головой из стороны в сторону. Ее губы шевелились. Другая — Избранная — бессильно раскинулась, приоткрыв рот, и слезы, вытекая из накрашенных глаз, оставляли черные полоски на детских щеках.Туман сгущался, и сияние разрасталось. Хор гремел все громче, словно в безумии, и над какофонией голосов взлетали ноты нечеловеческого голоса Первого Жреца. Смысл речей безнадежно терялся в лихорадочной жаре, в дурманящих испарениях, в багровом сиянии и всеобщем безумии. Свет уже резал глаза, проникал даже в беспросветную тьму за перекрученными колоннами, открывая нечто, притаившееся там, в глубине — нечто огромное и уродливое под черными покрывалами, сияющее из-за маски, древнее и жуткое. Нечто невыразимо чуждое человеку, ужасающее и влекущее.Ренилл готов был отдать жизнь за один взгляд на это. Новый звук вмешался в гром голосов: пронзительный, режущий ухо визг с возвышения. Сквозь ослепительное сияние виднелись два искаженных девичьих лица с разинутыми в крике ртами и круглыми от ужаса глазами.А сияние становилось все ярче, густой туман уже пылал зеленым огнем. Голос КриНаида разносился из горящего облака, и слов нельзя было понять, но мощь его заставляла забыть обо всех звуках во вселенной, и слышать только этот нечеловеческий голос.Он умолк. На мгновение мир стал ясным: женский визг, пронзающий безумное пение жрецов — и тут сияние, окружающее алтарь, полыхнуло так, что даже самые истовые верующие отвели взгляды. Вопли оборвались на неимоверно пронзительной ноте.Ренилл невольно вскинул ладони к глазам. На миг он замер, скорчившись на коленях, ослепший, едва сохраняющий сознание. Наконец невнятное чувство подсказало ему, что можно открыть глаза. Он медленно опустил руки и поднял голову. Сияющий туман еще клубился над помостом, но видеть не мешал. Девочки, вернее, то, что от них осталось, лежали на залитом кровью алтаре. Полудетские тела были распороты от грудины до паха. Зияли красные дыры животов. Орудие убийства было скрыто от глаз. КриНаид-сын, несомненно, совершивший это деяние, неподвижно стоял у подножия алтаря, и его руки были пусты.Не время думать о каком-то предмете, когда два тела еще содрогаются перед глазами, когда затуманенный глаз снова подводит его, говоря, что разбухшие животы мертвых вздрагивают, что края рассеченной плоти расходятся, что… невозможно!Бредовое видение одурманенного разума, но сейчас оно кажется ошеломляюще реальным.Ренилл пытался отогнать видение, но тщетно. Тела содрогались и корчились. Раны разверзались. Мертвые лона извергали свое содержимое в кровавых клочьях мяса. Два влажно блестящих младенца выползли из трупов матерей.Если не считать необычной формы черепа, их тела казались вполне человеческими. Но разве человеческий младенец способен ползать, едва появившись на свет? Разве у человеческих младенцев на руках не пальцы, а щупальца, которые на глазах превращаются в сияющие лучи? И кто и когда видел младенцев со сверкающими глазами и зубами — полным ртом ровных молочных зубов — горящими собственным неземным светом?Младенцы захныкали. Слабые детские голоса оказались странно гулкими, уже теперь напоминающими металлический звон голоса КриНаида.Должно быть, и КриНаид ощущал это родство, потому что его руки со странной нежностью подняли первого вымазанного кровью хнычущего ребенка из мокрого гнезда.Громада, таившаяся в тени за колоннами, шевельнулась. Ее движение воспринималось как колебание самого пространства, как дрожание луча зыбкого света. Словно откликнувшись на это движение, сияние, окружающее помост, усилилось, и снова глазам стало больно глядеть на него. Под веками выступили слезы, но на этот раз Ренилл не отвел взгляда. Все ярче и ярче, ослепительно ярко. Свечение тела младенца потерялось в этом сиянии. Тельце казалось почти прозрачным, просвечиваемое насквозь пылающими лучами.Еще мгновение, и наваждение стало явью. Сквозь кожу просвечивали кости, виднелись живые органы, вены и артерии, сложный крошечный мозг. Свет шел изнутри, и сияние бьющегося сердечка и совершенного мозга превзошло сияние окружающего тумана. Сердце и мозг горели маленькими солнцами.Еще ярче, невыносимо ярко… Смертная плоть не может вынести такого.Не вынесла.Двойной сполох — в сердце и в мозгу — взорвал маленькое тело. Фонтаном брызнула кровь. Клочки плоти разлетелись в стороны, ударившись в золотую маску КриНаида. Не успели капли упасть на землю, как создание, поджидавшее за колоннами, придвинулось к самой границе своего темного убежища.Сияние озарило останки младенца, зажгло их, вознесло в воздух и поглотило. От плоти не осталось и следа. Только растерзанный труп матери на алтаре напоминал о существовании младенца.Ренилл заметил, что дышит со всхлипом. Тело покрывал холодный нот, в горле стоял тяжелый ком. Пригнув голову, он глубоко втянул в себя воздух. Дурнота чуть отступила, и он поднял взгляд как раз вовремя, чтобы засвидетельствовать гибель второго младенца. Голоса Сынов, окружавших его, взлетели в священном восторге, а Первый Жрец застыл на помосте, раскинув руки и словно вбирая в себя звук. Таившийся за колоннами колыхался, упиваясь сиянием.Что это, воспаленная фантазия — или то создание в самом деле разрасталось, набирало силу?Непонятно. Ренилл не мог об этом думать. Шум и страстный восторг толпы подавляли разум.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122