- Прости меня, Доминик. Ты напрасно проделал такой долгий путь, надеясь получить ответ, который я никогда не смогу тебе дать.
Кэтрин выпустила руку мужа и шагнула к свекрови. Он увидел, как глаза его жены вспыхнули.
- Неужели вы хотите сказать, что так никогда и не откроете Доминику правды? Как вы можете так мучить его неизвестностью? Неужели вы его совсем не любите?
Лариссу передернуло. Кровь бросилась ей в лицо, и она, обращаясь к Кэтрин, заявила:
- Ты вообще ничего не знаешь об этой истории. И тебя это не касается. Вынуждена просить тебя не заговаривать больше на подобные темы.
Доминик вздернул подбородок:
- Кэтрин - моя жена. И потому мое прошлое ее очень даже касается.
- Доминик, не надо. - Кэтрин коснулась его руки. - Все разгорячились и…
Он перебил ее:
- Нет, надо. Моя мать не имеет никакого права так пренебрегать нами. Ты всего лишь пытаешься помочь мне, а я всего лишь пытаюсь получить сведения, знать которые, по моему мнению, имею полное право.
- Сведения, которые она не станет разглашать, - не настолько она глупа, - раздался чей-то голос.
Все обернулись. В дверях, скрестив руки на груди и самодовольно усмехаясь, стоял Коулден. Доминик невольно сжал кулаки. Разговор и так получался не из приятных, а теперь обещал стать просто отвратительным.
Кэтрин молча смотрела на человека, за которого не так давно собиралась выйти замуж, и гнев переполнял ей сердце. Неделю назад она слишком была потрясена открывшейся правдой, чтобы должным образом осознать предательство Коулдена. Но с тех пор у нее было довольно времени, чтобы оценить, что сделал этот человек. И гнев, обуревавший ее, грозил вырваться наружу. Да как он смеет вмешиваться в их разговор?! Как смеет улыбаться так самодовольно?!
Коул засмеялся, и Кэтрин передернуло от его смеха.
- Отправляйся домой, Доминик. Ищи своего отца, которого ты никогда не найдешь. Мой отец не любил тебя, и твоему настоящему отцу ты тоже не нужен. Придется тебе жить так, бастард.
Ларисса пристально взглянула на старшего сына:
- Коулден, перестань! Довольно!
Кэтрин в изумлении уставилась на свекровь. И это все, что она собирается сказать своему старшему сыну? Ярость охватила ее. Она уже ненавидела Коулдена за то зло, которое он причинил ей и ее мужу. Сколько раз он, должно быть, попрекал младшего брата его происхождением! И он нарочно не подпускал его к Лэнсинг-Скверу, пока обстоятельства не вынудили его пойти на сделку. Это из-за него в уголках рта у Доминика залегли горькие складки.
- Да как ты смеешь?! - услышала вдруг Кэтрин свой собственный голос, хотя и негромкий, но в тишине гостиной прозвучавший как гром. - Как ты смеешь так разговаривать с Домиником?!
Коул вздрогнул - как если бы только сейчас заметил ее присутствие. И сразу же самодовольное выражение исчезло с его лица, сменившись улыбкой фальшивого участия. Кэтрин едва устояла на ногах, только сейчас она до конца поняла, насколько ошибалась в этом человеке.
Всю свою жизнь Кэтрин боялась, что любовь ослепит ее, и она не будет видеть ни недостатков своего мужа, ни его предательства. Потому-то она и приняла решение устроить свою супружескую жизнь так, чтобы в ней не было места ни страсти, ни любви.
Но по иронии судьбы она выбрала себе в мужья человека, хуже которого и сыскать было бы трудно. Она все-таки была ослеплена, но вовсе не любовью, а маской, которую носил Коулден. Маской, обещавшей покой и надежность.
Но надежным оказался как раз Доминик. Он был ей опорой с того самого момента, как они произнесли супружеские обеты перед алтарем. Да, он обманывал ее, но ни разу не попытался играть на струнах ее сердца. Или использовать в своих целях ее страхи.
Мысль эта поразила ее. Она перевела взгляд на мужа. Тут Коул наконец взял себя в руки и шагнул вперед:
- Кэтрин, прости меня. Прости за то, что я обманывал тебя, и за то, что навязал тебе своего брата. Если бы все можно было исправить, отменить…
Кэтрин расправила плечи и взяла мужа под руку.
- Если бы все можно было отменить, я ничего не стала бы менять, - заявила она. - Каждый божий день я благодарю судьбу за то, что тебе не удалось, как ты выражаешься, навязаться на мою шею. Потому что здесь только один бастард - это ты. А Доминик просто стал жертвой своего семейства, которое скрывает от него правду. - Она бросила на Коула уничтожающий взгляд, а потом и на Лариссу.
Когда Кэтрин перевела взгляд на Доминика, то увидела, что муж потрясен, что в глазах его ясно читаются и благодарность, и нежность.
Но все-таки не любовь.
Он смерил брата и мать презрительным взглядом.
- Мне следовало знать, что мира в этом доме не найти. Я никогда не знал здесь мира. Больше я никогда сюда не приеду. А ты, Коулден, наслаждайся тем, что ты сумел захватить ложью и предательством. И пожинай, что посеял. - Немного помедлив, Доминик продолжал: - Потому как больше я тебя никогда выручать не стану. А ты, мама, - выражение его лица чуть смягчилось, когда он обратился к матери, - храни свои тайны. Я не понимаю, почему ты так упорствуешь, но поступай как знаешь. Судя по всему, ты даже вида моего не переносишь, поэтому я никогда больше не стану тебя тревожить. Теперь моя семья - одна только Джулия. - Он улыбнулся Кэтрин и добавил: - И моя жена.
Ларисса вздрогнула, будто сын ее ударил, однако промолчала. Доминик и Кэтрин направились к двери.
- Подожди, - неожиданно сказала Ларисса.
Доминик остановился, обернулся. И Кэтрин почувствовала, как муж дрожит от волнения.
- Да, слушаю.
- Я хотела бы… Если бы я считала, что сведения эти послужат тебе во благо…
Плечи Доминика поникли, но он тут же заставил себя выпрямиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88