Любить его каждую ночь и каждый день терять - это было выше ее сил.
Но сейчас все это не имело значения.
Сейчас ей хотелось изведать все, что только мог подарить ей муж. Хотелось переполниться им. Стать с ним единым целым.
Она возилась с пуговицами его рубашки, расстегивая их одну за другой, и наконец его грудь обнажилась. Она нежно поцеловала его в плечо, затем в шею, после чего коснулась языком его соска. Он издал тихий стон - стон удовлетворения и желания. Ему хотелось большего, и вместе с тем он был совершенно удовлетворен тем, что имел. Руки ее скользнули ниже. И вместе с тем она продолжала целовать его. Несколько быстрых движений - она расстегнула его брюки. Потом рука ее прикоснулась к его возбужденной плоти.
- Не одна ты умеешь в эту игру играть. - Доминик засмеялся - впервые за много дней, и ее охватила радость.
Он перевернул ее на спину и навалился на нее всей тяжестью своего мускулистого тела. Она посмотрела ему в глаза, которые казались темными как ночь. Глаза эти впились в нее, они смотрели не отрываясь.
- Нет, Доминик, - шепнула она. - Сегодня ночью никаких игр.
Осторожным движением он запустил пальцы в ее волосы, привлек к себе и поцеловал долгим жарким поцелуем. Оторвавшись, наконец, от ее губ, он сказал:
- Ты моя, Кэтрин. Моя навсегда.
Она уткнулась лицом ему в шею, чтобы скрыть слезы, навернувшиеся ей на глаза. Она и будет его навсегда. Ему принадлежало ее сердце, и какое бы расстояние их ни разделяло, этого ничем не изменить. Однако сделка была нечестная. Его тело в обмен на ее сердце. Ей требовалось нечто большее.
А затем его ласки воспламенили ее, и мысли о будущем вылетели у нее из головы. Остался только он. Его пальцы, стаскивавшие платье с ее плеч. И губы, касавшиеся ее соска прямо сквозь тонкую ткань нижней рубашки. Вскоре она полностью открылась перед ним, готовая принять его.
Он снова ее поцеловал, затем прошептал:
- Я хочу делать все не торопясь. Но потом. А сейчас ты нужна мне. Мне нужно почувствовать, что ты обнимаешь меня. Убедиться, что мир не перевернулся. Что есть, по крайней мере, одно место, которое осталось прежним.
Задыхаясь от волнения, она кивнула.
И он вошел в нее, заполнив ее наслаждением и желанием. И едва он начал двигаться, как она почувствовала, что вот-вот достигнет пика страсти.
Он заглушил ее крики поцелуями и, не давая ей ни малейшей передышки, снова увлек к вершинам блаженства. Еще несколько мгновений - и тела их содрогнулись в последний раз, а потом оба затихли в изнеможении.
Покрепче прижавшись к мужу, Кэтрин тихонько застонала. Прижимая к себе его влажное от пота тело, она упивалась этими мгновениями. Упивалась своей любовью к нему.
И что бы ни произошло в будущем, эти мгновения у нее никто не отнимет.
Испустив протяжный вздох, Кэтрин снова осмотрела свое нижнее белье. Действительно ничего. А ведь седьмой день с того времени, когда у нее должны были начаться месячные. Да, теперь уже сомнений не оставалось.
Она была беременна.
Кэтрин заподозрила истину с самого первого дня задержки, но понадеялась, что месячные могли запоздать из-за нервного потрясения, которое она испытала, узнав об обмане Доминика, или же из-за нелегкого путешествия по зимним дорогам. «К чему самообманы?» - думала она, вспоминая, как еще сегодня утром проверяла свои записи. И груди чуть набухли. И на белье ни капельки крови.
Она прикрыла рукой глаза и изо всех сил попыталась сохранять спокойствие. В душе она ликовала: у нее будет ребенок от любимого человека, от Доминика. Но с другой стороны, беременность приближала неотвратимое. Очень скоро ей придется покинуть Доминика.
Кэтрин выросла в доме, где не было любви. Она прекрасно знала, в каком напряжении живет ребенок, чья мать занята только мечтой завоевать любовь собственного мужа. Помнила она и ужас, который испытала, когда поняла, что ее отец совсем не любит свое семейство. Конечно, Доминик не проявит такого жестокосердия, какое выказал ее отец, однако он сам говорил ей, что не верит в любовь. И он прямо сказал Коулу еще до их свадьбы, что совсем не хочет иметь детей. Нельзя было допустить, чтобы ее, Кэтрин, ребенок пережил то, что пришлось пережить ей самой.
Она не могла потребовать от Доминика, чтобы он изменил свою жизнь ради ребенка, которого не хотел иметь.
Кое-как она собралась с силами и поднялась с кресла. У нее были друзья, которые жили всего в нескольких днях пути отсюда. Если попросить, они помогут ей в первое время. А весной она сможет отправиться в Америку. Сумма, которую Доминик щедрой рукой выделил ей «на булавки», была достаточной для того, чтобы начать новую жизнь.
Приготовления к отъезду следовало начать прямо сейчас. Доминик уехал на целый день по какому-то делу, и разумнее всего уехать, не дожидаясь его возвращения. Иначе начнутся споры, пререкания. Он не поймет, зачем ей обязательно надо уехать. Только будет чувствовать себя виноватым, будет уговаривать ее остаться. И с помощью нескольких поцелуев уговорит. А вот если она просто исчезнет…
- Простите, миледи…
Кэтрин обернулась на голос Мэтьюза, придав своему лицу, как она надеялась, самое бесстрастное выражение.
- Да, слушаю.
- Миледи, прислуга начала уборку на чердаке по приказу мистера Мэллори, но возникла проблема…
Она совершенно забыла, что Доминик приказал убрать на чердаке и привести там все в порядок. Кэтрин расценила это как знак того, что муж ее готов отправиться в Лондон. Или же он просто пришел к выводу, что ответы на мучавшие его вопросы нельзя найти, бесконечно перебирая вещи из пыльных ящиков.
- Что за проблема?
- Пианино, миледи, - ответил Мэтьюз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88