– Не можете? – повторил он странно пустым голосом. – Почему, Эмили?
– Причин очень много.
– Назовите хотя бы одну.
Да, он заслуживает, чтобы она рассказала ему правду. Если он узнает, то не станет мучить себя утратой ее любви. Он еще будет благодарен, что ему так повезло.
– Вы как-то спросили меня о моем замужестве, – тихо начала она. – И я вам ничего не ответила. Возможно, если я все объясню вам теперь, вы поймете.
Он напряженно кивнул. Она указала ему на диванчик, стоявший у камина, а сама уселась в кресло. Грант сел и наклонился вперед, внимательно глядя на нее.
А она приготовилась рассказать о том, о чем еще никому не рассказывала.
– Я уверена, что, получив задание охранять меня, вы постарались кое-что узнать о Сете.
– Да. Он афишировал свои любовные связи.
Она кивнула, и жаркая кровь бросилась ей в лицо. От его откровенных слов Эмили захотелось убежать, но она не двинулась с места.
– Ему доставляло удовольствие причинять мне боль, рассказывая во всех подробностях, с кем он спит. Где. Когда. И как, если ему казалось, что от этого мне будет еще больнее.
Она отвернулась. Хотя все это ушло в далекое прошлое, воспоминания все равно причиняли ей боль и вызывали чувство унижения. Именно этого и добивался Сет.
– Вот ублюдок! – рявкнул Грант.
Она затаила дыхание. Прекрасное начало, судя по всему. И самое подходящее время рассказать ему о том, о чем она не рассказывала ни одной живой душе. Даже Мередит и Анастасии.
Взгляды их скрестились, и с губ Эмили сорвалось признание:
– Нет. Ублюдок – это я.
Грант отпрянул:
– Не понимаю.
Она наклонила голову:
– Мое детство было адом, о котором я редко говорю. Моя мать с упоением предавалась любовным утехам, но лишь в результате одного из ее романов на свет появился ребенок. Это была я – поздний ребенок и очень нежелательный сюрприз, который постоянно напоминал ее мужу о распутстве жены.
Вспомнив об отце и о его настроениях, она передернулась.
– Он не мог отречься от меня публично, иначе ему пришлось бы признаться, что жена регулярно наставляла ему рога. Гордость не позволяла ему это сделать. Поэтому он предоставил мне все, что полагалось ребенку, носящему его имя… и обращался со мной, как с самой низшей формой жизни, когда никто не мог видеть его жестокости. Дети, которые действительно были его по крови, переняли у него эту манеру и обращались со мной так же плохо.
Она устремила взгляд в никуда. Воспоминания эти действовали на нее самым ужасным образом.
– Каждый день мне хотелось убежать от самой себя. Хотелось надеть другое платье и стать другой девушкой с другой жизнью.
– Вот почему мысль о том, чтобы изменить свою внешность, пришла к вам так естественно, – спокойно заметил Грант. – Вот почему вам так удавалось менять свою внешность.
Эмили кивнула, удивляясь, как свободно она раскрывает эти мрачные тайны. Она чувствовала почти что облегчение, рассказывая о своем прошлом, хотя прекрасно понимала, к чему это приведет.
– Когда я выросла, мой отец не мог дождаться, когда же я покину его дом. Он выгодно пристроил меня, выдав замуж за Сета Редгрейва, который со временем должен был стать графом Эллингтоном. Я решила, что моя жизнь с ним не может, конечно, быть хуже, чем то существование, которое я влачила дома. Я вышла замуж, лелея в сердце те же надежды, которые лелеет каждая новобрачная.
Она поморщилась, вспомнив о своей наивности, о своей большеглазой невинности, о вере в то, что все у нее будет, как в волшебных сказках с хорошим концом, герои которых жили счастливо до конца дней своих.
– Сет был молод и красив. Я надеялась, что со временем он научится любить меня и что у нас будут дети, которых я буду любить и которым смогу подарить такое детство, которого я сама была лишена.
– И что же случилось? – спросил Грант, и его глубокий голос подействовал на нее успокаивающе.
Она вздохнула:
– Мой отец был близким другом отца Сета. Именно поэтому и состоялся этот брак. Как-то раз они как следует выпили, и мой отец раскрыл то, что столько лет держал в тайне. Он сообщи лорду Эллингтону, что я незаконнорожденная.
Грант передернулся:
– Старый Эллингтон был хорошо известен своими взглядами на чистоту аристократической крови.
Эмили улыбнулась дрожащей улыбкой. Кому и знать об этом, как не ей?..
– Да, именно. Он был в ярости – в его семью вошел бастард! Он был так зол, что хотел застрелить моего отца. Он хотел, чтобы наш брак объявили незаконным, но сделать это было очень сложно, и в конечном счете это означало бы замарать незапятнанное имя Эллингтонов. Но он рассказал все Сету и заставил его пообещать, что он никогда не позволит мне зачать ребенка. Он сказал Сету, что лучше допустить, чтобы титул перешел к кому-то из его младших братьев или их детей, чем к сыну, которого рожу я.
Грант взял руку Эмили. Он не сводил с нее глаз, он притягивал Эмили к себе своим взглядом, в котором отражались все его чувства. И негодование на ее отца и мужа за их обращение с ней, и сочувствие к вынесенным ею страданиям, и желание облегчить эти страдания.
– Как он мог допустить такое? – прошептал Грант.
Эмили невесело рассмеялась:
– Очень просто. Бедный Сет был не из тех, кто может противостоять отцу. Даже после смерти старика он слишком боялся жить не по правилам, начерченным Эллингтоном. Так что свою ярость он вымещал на мне. Я оказалась виноватой в том, что он не выполнил предначертанное ему судьбой – не передал титул своему сыну. Он продолжал осуществлять свои супружеские права, но уже не делал вид, будто хочет доставить мне наслаждение. Он начал изменять мне открыто, чтобы доказать, что он мужчина и что это я – причина того, что у нас нет детей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75