Идеальная хозяйка, идеальная мать.
А вот с ним... с ним она держалась отчужденно. Джеймс терялся в догадках, не понимая, что с ней стряслось. Она была холодна как лед: не краснела, когда он шутливо намекал, что сгорает от желания затащить ее в постель, не смеялась, когда он вдруг выскакивал как чертик из коробочки, чтобы поцеловать ее, и даже не сердилась, когда он ругался. Ночью, когда Джеймс пытался обнять ее, Элизабет будто каменела в его объятиях, каждый раз объясняя это либо тем, что у нее слишком болят налитые молоком груди, либо шорохом, который донесся до нее из колыбельки. Джеймс старался держать себя в узде, но у него плохо получалось.
«Еще немного, - твердил он себе, - еще пару недель, и жена снова станет принадлежать мне целиком». Может, тогда она немного оттает.
Когда Джону Мэтью исполнился месяц, Элизабет пригласила на чай всех местных дам. Малыша завалили подарками. А через пару дней появился Натан - хлопал Джеймса по плечу, шумно поздравлял Элизабет и уверял всех, что Джон Мэтью «на редкость славный малыш». Наконец приехал и Мэтью.
- Молодец, Джимми, - прогудел он, когда вечером они с Джеймсом сумерничали на веранде. - Мать с отцом гордились бы тобой. А дед с бабкой сошли бы с ума от радости, что есть кому продолжить род Кэганов.
Джеймс устало улыбнулся. День у него - выдался тяжелый, а впереди была долгая бессонная ночь рядом с ледышкой женой.
- Ну что ж, кому-то ведь надо было позаботиться об этом, верно? На тебя надежда плохая.
Мэтью удивился горечи в голосе брата, но решил, что ему померещилось.
- Пожалуй, так оно и есть. Только держу пари, братишка, ты от этого не прогадал. Женись я, не видать бы тебе своей крошки!
Джеймс деланно засмеялся, вспомнив, как незадолго до этого, приоткрыв дверь в кухню, застал Мэтью и Элизабет весело хохочущими над какой-то проделкой Джона Мэтью. Но стоило ей заметить его, Джеймса, как улыбка сразу увяла у нее на губах и она отвернулась.
- Что ж, спасибо, - буркнул он и вернулся в дом, оставив Мэтью на веранде.
Брат в растерянности посмотрел ему вслед.
Наступил июнь. Джону Мэтью исполнилось уже два месяца, близилась первая годовщина свадьбы Джеймса с Элизабет. Он объявил, что они проведут недельку на побережье.
Он давно уже так решил - пришла пора им с Элизабет вернуться к нормальной супружеской жизни. Джеймс был преисполнен решимости разрушить стену, которую она воздвигла. Может быть, если он устроит жене каникулы, да еще возле океана, который ей так полюбился, она вновь будет с ним так же нежна, как в те блаженные месяцы, когда она носила дитя.
Услышав про отдых, Элизабет не сказала ни слова, просто молча принялась укладываться. К ним присоединились и все Киркленды, и в середине июня оба семейства разбили лагерь в нескольких милях от Санта-Барбары.
Как-то ночью Элизабет, накинув на плечи шаль, спустилась к океану. Усевшись на теплый еще песок, она подставила лицо свежему морскому ветерку и замечталась: мерный рокот прибоя и сияние звезд над головой - точь-в-точь как в прошлом году, когда они были тут вдвоем с Джеймсом. Лица родителей, братьев и сестры на мгновение снова встали у нее перед глазами, и Элизабет вдруг осознала, что уже реже вспоминает их.
«Впрочем, что ж тут удивительного? - подумала она. - Сколько в моей жизни изменилось за этот год!»
Она вспомнила, как год назад Джеймс просил ее стать его женой, а потом рассказал ей о Мэгги... Сколько боли было тогда в его голосе!
«Они должны были бы быть светлыми, твои волосы...» - вспомнила Элизабет, и сердце ее снова заныло. С тех пор не было и дня, чтобы душа ее не плакала кровавыми слезами. Ей хотелось плакать и кричать, хотелось бросить ему в лицо, что Джон Мэтью - ее сын! Ее, а не этой женщины!
И все же Элизабет не могла отрицать, что по-своему он был с ней честен - ведь Джеймс никогда и не скрывал, что любил и будет любить Маргарет Вудсен. Он никогда не лгал ей, всегда крепко держал данное ей слово... Да, Джеймс был добрым, заботливым - словом, почти идеальным мужем. И Элизабет никогда не жалела, что стала его женой. И не пожалеет. Ведь она любит его, любит душой и телом. И тут уж ничего не поделаешь.
- Ты не озябла, милая? - Ей не надо было оборачиваться, чтобы узнать его голос.
- Нет, - как всегда, коротко ответила она, отчаянно надеясь, что он не уйдет.
Джеймс тут же присел на песок позади нее - так близко, что она ощущала его тепло. На это она не смела и надеяться. Впрочем, сейчас он уйдет, и она опять останется одна.
- Ты такой теплый! - вырвалось у нее. Джеймс мгновенно обнял ее, даря тепло и покой.
- А здесь холодно, - хмыкнул он. - Джонни уснул?
- Да, я уложила его с час назад.
- Он стал лучше спать - наверное, всему виной морской воздух.
- Наверное.
Они замолчали, наслаждаясь баюкающим шумом прибоя. И вдруг сердце Джеймса подпрыгнуло - Элизабет накрыла ладонью его руку... В первый раз за два месяца она коснулась его по собственной воле.
- Ты... - он закашлялся, - тебе здесь нравится?
- Очень. Спасибо, что привез нас сюда.
Снова повисло тягостное молчание. Затаив дыхание, Джеймс осторожно положил свою руку поверх ладони Элизабет и замер.
Она шумно сглотнула застрявший в горле комок, и сердце его чуть было не выпрыгнуло из груди от радости. Они пробыли здесь почти три дня, но Элизабет ничуть не оттаяла, и Джеймс совсем было потерял надежду.
- Ты доволен? - тихо спросила она.
- Еще бы. Тут так хорошо, спокойно.
- Я очень рада, что Вирджил с Натаном решили порыбачить с тобой.
- Да и Энн с ребятишками здесь, так что тебе не скучно. - Элизабет слегка повернула голову, словно для того, чтобы лучше слышать, и ее губы едва не свели его с ума.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110