Танико молчала.
- Если бы я мог вернуть его к жизни, я бы знал, что это означает потерять тебя, - продолжал Дзебу. - Всё, что я сделал для тебя, - это заставил страдать. Когда ты обрела счастье с Кийоси, я убил его. А сейчас, когда мы вновь вместе, я уничтожил наше счастье, рассказав тебе о его смерти.
- Было бы проще, если бы ты не рассказывал, - ответила Танико. Ее голос напоминал холодный звон серебряного колокола. - Мы бы не были повергнуты в печаль. Зачем ты сделал это?
- Ты значишь так много для меня, что я не мог лгать тебе. Если тень фальши ляжет между нами, то мы никогда не сможем полностью и по-настоящему объединить наши души и тела на протяжении всей жизни. Наш союз будет разрушен навсегда. Жизнь с ложью в сердце была бы настолько болезненной, насколько тяжёлым было бы наше расставание навсегда.
- Ты рассказал мне это, чтобы избавить себя от боли. Я, может быть, была бы счастлива с тобой, если бы ты промолчал.
- Ты действительно хотела бы жить со мной всю жизнь, не зная этого?
Танико посмотрела на свои руки, покоящиеся на коленях:
- Это вопрос, на который никогда не будет ответа. Как я могу сказать, хотела ли бы я это знать или нет?
- Человек, который, не зная, пьёт отравленное вино и оно ему нравится, все равно умирает.
- Он может умереть счастливым, хотя и не зная, что умирает.
Танико сначала убрала свои руки с его ладони, но теперь он вновь взял ее руки в свои. Может быть, это последний раз, когда он касается ее. Она не сопротивлялась, когда он брал её руки, но они безвольно лежали в его ладонях.
- Танико, ты можешь провести свою жизнь, ненавидя меня за смерть Кийоси, но это не вернет его к жизни. Ты и я можем быть счастливы вместе, если ты сможешь простить меня. Иначе ты потеряешь меня так же, как Кийоси.
- Я могу простить тебя, Дзебу, - она слабо улыбнулась. - Я уже простила тебя. Я знаю, что то, о чём ты говорил, - правда. Ты не держал зла на Кийоси, когда направлял стрелу в его грудь. Однажды Кублай-хан рассказал мне, как монголы уничтожили всех детей в захваченном городе. Он объяснил это тем, что так как мужчины и женщины - убиты, то дети умрут от голода, если их оставить в живых. Монголы верили, что, уничтожая детей, они делают благое дело. Ты, конечно, ни разу не убил ребенка, но я не могу расстаться с мыслью о том, как много вреда наносят люди, сами не желая того. Даже сейчас эти руки, которые сжимают мои, - это руки, отправившие Кийоси навсегда на дно моря, отнявшие у моего сына отца, уничтожившие моего защитника. Они оставили меня беззащитной перед Согамори, забравшим Ацуи. Ни в чём ты не виноват, Дзебу. Я прекрасно понимаю это. Я могу простить тебя…
Вновь на мгновение к Дзебу вернулась надежда и облегчение, но в ее тоне было что-то настораживающее. Тихо, спокойно она убрала свои руки из его ладоней.
- Единственное, чего я не могу сделать, - это забыть!
Дзебу вновь придвинулся к ней, но Танико грациозно встала и отошла.
- Ты не можешь взять обратно стрелу, выпущенную в Кийоси, - сказала она, - так же, как не можешь взять свои слова обратно. Я никогда не забуду всё, что ты мне рассказал.
- Что ты сейчас чувствуешь ко мне?
Нахмурив брови, отчего на ее бледном лбу появилась морщинка, Танико произнесла:
- Если я отвечу, то сделаю тебе больно, но, так как ты считаешь правду настолько значимой, я должна тебе сказать, что ухожу от тебя!
Дзебу отвернулся от Танико, чтобы она не могла видеть струившиеся по его щекам слезы.
- Несколько лет назад ты убил Кийоси, - донесся до него голос Танико. - Теперь ты убил Дзебу. Дзебу, с которым совсем недавно я была счастлива, больше не существует. Рядом со мной стоит незнакомый мне человек. Я покидаю незнакомца!
Дзебу опустился на землю, спрятал лицо в ладонях, чувствуя, будто огромная скала обрушилась на его спину, придавив к земле, К отчаянию, усугубляя положение, примешивалось чувство ненависти к самому себе. Если так будет продолжаться и дальше, то он вытащит меч и покончит счеты с жизнью, подобно самураям!
Сзади него слышался задумчивый голос Танико, которая как будто бы разговаривала сама с собой:
- Я часто задавалась вопросом: почему так много наших самураев - мужчин и женщин - приветствуют смерть и почему я не отношусь к ней так же. Даже в этот момент я цепляюсь за жизнь. Возможно, мне просто не хватает смелости, чтобы покончить с собой. Кажется, мы с тобой потеряли все. Я хотела предложить тебе умереть вместе.
- Я готов к смерти! - раздался голос Дзебу из-под его ладоней.
Ее рука, легкая, как упавший лист, опустилась ему на плечо:
- Встань и посмотри на меня, Дзебу!
Он увидел, как по её щекам катились слезы, оставляя узкие полосы на напудренном лице Танико.
- Смерть вызвала эти мучения, - сказала Танико. - Кийоси искал смерти, и ты помог ему в этом. Я не хочу добавлять к этому еще одну смерть - мою. Если я тебе не безразлична, если ты хочешь искупить вину за смерть Кийоси, поступай, как я. Живи, Дзебу!
Дзебу воззрился на нее, пораженный услышанным.
- Это были те же слова, что сказала мне мать, когда я был посвящён и принят в Орден зиндзя…
Танико улыбнулась сквозь слезы:
- Женщины, которым ты дорог, думают одинаково. Даже если жизнь покажется тебе невыносимой, Дзебу, как человек, которому ты обязан, я требую, чтобы ты нёс свое бремя до конца. Может случиться, что при выполнении своего долга или служа Юкио ты встретишь смерть, но не ищи её сам.
- Почему тебе небезразлично - буду жить я или умру?
- Потому что ты говоришь умные и правдивые вещи, Дзебу. Только я не могу забыть, что ты сделал, и продолжать питать к тебе те же чувства. Я говорила тебе, что в течение стольких лет я ненавидела убийцу Кийоси.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170