Он помчался к югу по верху стены с несколькими бывшими зиндзя. Он мог видеть рукопашную схватку на каменном причале, по мере того как ему становился виден город. Здания на берегу были целиком охвачены пламенем.
Огромная джонка «Красный Тигр» бросила якорь прямо у берега, как бы сигналя всем нападавшим силам, что их место было здесь. Колоссальная бронзовая хуа пао, сооруженная на ее верхней палубе на носу, грохотала снова и снова, посылая непрерывный поток рвущихся снарядов в пылающий порт. «Если Аргун должен появиться на палубе, я сражу его стрелой отсюда», - думал Дзебу.
Теперь Дзебу мог видеть в центре Хакаты монгольские осадные башни. Они сломали выходившую к морю стену города. Жар пожарища ошеломил его, когда он подъехал ближе. Дорога по верху стены вела прямо в город, улицы которого опустели. Люди Хакаты давно укрылись в предместье. Пока Дзебу в сопровождении отряда бывших зиндзя мчался вперед, появилась толпа монголов на низкорослых лошадях. Монголы разразились воинственными резкими криками. Улица была слишком узкой, чтобы вместить их. Дзебу обнажил свой меч зиндзя и пустился галопом вперед, низко пригнувшись к голове лошади. Рыжебородый монгол поднялся в седле и попытался полоснуть Дзебу по голове своей саблей. Сталь меча зиндзя была лучше, чем у монгольской сабли, и, когда Дзебу отразил удар сабли, лезвие монгола треснуло пополам. Монгол продолжал еще бранить свою саблю, когда Дзебу вонзил ему в горло меч, заставив замолчать.
Дзебу и его люди пробивали себе путь через отряды монголов, скача по улицам. Монгольские осадные машины горели. Наконец Дзебу и бывшие зиндзя достигли задней стены Хакаты и заняли позицию перед ней.
Остаток этого дня и до глубокой ночи стояли человек против человека, тело против тела. Китайцы и монголы продолжали набеги. К наступлению сумерек Дзебу был изнурён, раны ныли по всему его телу. Большинство его товарищей полегло. В конце концов самураев оттеснили за стену, которую они защищали.
Теперь они стали осаждать город, занятый монголами. Береговой плацдарм, утверждение которого в течение двух месяцев пытались предотвратить, был создан.
В стороне от каменной стены, окружавшей их, оставались руины города. Большая часть зданий была подожжена во время боя, и на низко сгустившихся над Хакатой тучах рисовались красные отблески пожара. Всю ночь монголы проведут, заталкивая в это выжженное пространство как можно больше воинов. Корейские и китайские лодки будут сновать туда-сюда, всю ночь перевозя войска в Хакату. Завтра утром монголы попытаются делать вылазки из своего укрепления.
Сегодня ночью война закончится для всех тех, кто остался, стараясь затопить вражеские корабли и утопив столько вражеских сил, сколько было возможно. Наконец сражение окончательно затихло, как и огонь, который сжёг все, что могло гореть. Самураи были слишком изнурены, чтобы еще совершать налеты на захваченный город, а монголы и китайцы окопались, прекратив наступление.
Самураи ушли в горы за городом и разбили лагерь. Началась гроза, и многие люди искали укрытие под деревьями. Досадно, что промокли от дождя доспехи. Для того, чтобы шнуровка просохла, потребуется три дня.
Дзебу соорудил тент из дорожного плаща и палки и сел под ним, скрестив ноги, начищая лезвие своего меча и нагинаты, обрабатывая раны. Он покрыл свою глубокую рану на руке лекарственной бумагой и забинтовал ее полоской хлопчатой материи. Затем, приспособив свой плащ так, чтобы дождь не попадал на его голову и доспехи, он лег и попытался заснуть. Было странное напряжение в воздухе, из-за которого у него покалывало в висках. Моросивший дождь перешел в непрерывный поток. Это создавало трудности. Участникам битвы будет трудно жечь монгольские корабли. Но сегодня вечером всё подходило для воинов кобая, сделанных Моко, - таких быстрых, маневренных, так легко собираемых и заменяемых. Легче заменить корабли, чем воинов, которые управляют ими. Думая о маленьких кораблях, Дзебу медленно засыпал.
Глава 20
Шаги возле палатки разбудили Дзебу. Моко стоял рядом, с глазами, мокрыми от слёз. Первое, что подумал Дзебу: «Сакагура». Затем он сел и увидел Сакагуру позади Моко, Оба человека были отчетливо видны. Дзебу чувствовал, что уже должно было светать, но было пока темно. И абсолютно тихо. Ни насекомое не жужжало, ни птица не пела. Высунув голову из-под покрывавшего её плаща, он увидел, что уже нет луны и звёзд. На Сакагуре был надет только фундоши. Его тощее тело было мокрым от воды, и он дрожал, несмотря на гнетущую жару. Корабль Сакагуры мог затонуть, но если он жив, почему Моко так расстроен, и почему Сакагура выглядит как страдающий человек, который удерживает себя на ногах только силой воли?
До сих пор в воздухе стояло странное ощущение напряжения, которое Дзебу наблюдал ночью прежде, но дождь прекратился. Он слышал голоса многих самураев, собирающихся в темноте для сражения у городской стены. Он не мог видеть их: они носились без огней, которые могли бы привлечь врагов. Дзебу встал, стягивая завязки доспехов и проверяя оружие.
- Я думал о тебе перед тем, как пошел спать прошлой ночью, - сказал он. - О тебе и Сакагуре. Что случилось?
- Сакагура, - сказал Моко. - Если бы он был убит вчера! Если бы он никогда не рождался! - Он повернулся и ударил своего сына по лицу со всей силы. Это было удивительно. Дзебу никогда не видел, чтобы Моко ударил кого-нибудь. Что было еще более удивительно, Сакагура стоял и терпел. Холод пополз по телу Дзебу. Он понял, что случилось ужасное.
- Что-то случилось с Саметомо, - сказал он безжизненно. Всё его тело похолодело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170