Не дождавшись ответа, он сжал рукоять и вынул из ножен стальной клинок, от вида которого она содрогнулась всем телом. Слегка изогнутый, словно турецкий ятаган, сверкающий клинок завораживал, как взгляд южноамериканской гадюки.
– Где мне было слышать о таких вещах? – спросила она. – В монастыре кинжалами не пользовались.
Он холодно улыбнулся в ответ, и Мэри Фрэнсис поняла, что ее слова прозвучали двусмысленно. Откуда это в ней? Из-за страха? Она же в отличие от Брайаны никогда не была циничной.
Однако он не дал ей времени поразмыслить над тем, что различает их с Брайаной. Он убрал кинжал в ножны, но, очевидно, решил, что сказанного недостаточно.
– Я подумал, что ты могла слышать о нем, – с усмешкой проговорил он. – В семнадцатом веке в Испании им, пользовались для дефлорации монахинь-еретичек.
Мэри Фрэнсис дернулась всем телом, золотая пряжка ремня впилась в запястье.
– Кинжалом?! – с ужасом спросила она.
– Нет, ножнами. – Он указал на фаллоподобный контур змеиной головы. – Был у церковников особый день. Они обвиняли монахинь во всех смертных грехах и даже в сожительстве с Сатаной. Настоящая охота на ведьм.
Мэри Фрэнсис могла бы многое рассказать об испанской инквизиции и пытках, применяемых ею, но менее всего она хотела сейчас отвлекать его историческими фактами. Пусть говорит – чем дольше, тем лучше. Казалось, извращение, о котором он рассказывает, доставляет ему удовольствие, и это нисколько не удивило ее.
– Доказательство вины было простой формальностью, – продолжал он. – Все знали, что у настоящей ведьмы обязательно есть на теле отметка дьявола… – Уэбб посмотрел на Мэри Фрэнсис, медленно поглаживая большим пальцем зловещие ножны. – Останови меня, если тебе уже известно об этом. Дьявольская отметка представляла собой сосок где-нибудь в укромном месте, который она давала сосать своему Хозяину – Сатане. Главному инквизитору и его помощникам оставалось только найти этот сосок.
Остановить его? Мэри Фрэнсис очень бы хотела этого, но по непонятной причине его непристойный рассказ странно завораживал. Она внутренне сжалась, удивившись слову, в которое облекла свою мысль. Кажется, ем удалось вытянуть из нее худшее, что в ней есть. Ублюдок.
– Вот тут-то и помогал «Змеиный глаз». Теперь его большой палец поглаживал изумруд на голове змеи. – Считалось, что, когда изумруд касался тайного соска, он менял цвет. «Камень настроения для мрачных времен» – полагаю, так бы ты назвала его.
Он задумчиво разглядывал ножны и их странную форму, и девушке внезапно пришло в голову, что он и сам не прочь исполнить роль инквизитора. Видя, с какой нежностыо его пальцы ласкают кинжал, отогнать мысли было нелегко. Волна отвращения накатила на Мэри Фрэнсис. Чудовищно! Но нельзя не признать, что выглядят ножны И вправду возбуждающе. Если он хоть на шаг приблизится сейчас к ней, она закричит что есть мочи. Она, которая провела месяцы и годы в стоическом созерцании, она, тишайшая из послушниц.
– Когда они находили сосок, – продолжал Кальдерон, – а они всегда его находили, они принимали меры к тому, чтобы обвиняемая теряла девственность, – при условии, что она была девственницей, разумеется. «Белые капюшоны» с таким рвением выбивали признание, что несчастные готовы были сознаться в сожительстве даже с дверными ручками.
Кальдерон не спеша подошел к непонятному деревянному устройству, которое привлекло ее внимание еще раньше.
Оно почему-то напоминало ей таймастер – тренажер для бедер. Сестра Фулгенция обязательно сказала бы, что она слишком много смотрит рекламные ролики, и не ошиблась бы. Мэри Фрэнсис была готова сутками не отходить от телевизора и считала это своим единственным прегрешением с того дня, как она покинула монастырь. Кажется, теперь к этому греху прибавится еще один – испепеляющий сарказм.
– При помощи этого устройства монашкам силой раздвигали колени, чтобы можно было их «обыскать» – объяснил он, пользуясь ножнами как указкой, чтобы подчеркнуть изобретательность автора приспособления.
«Как он внимателен!» – подумала она насмешливо.
Потом представила себя на месте средневековой монахини, и внутренняя поверхность бедер у нее заныла.
Мэри Фрэнсис удивилась, что он не перевел изучающий взгляд на эту часть тела, рассматривая ее. Должно быть, это требовало некоторого усилия с его стороны.
– Как тебе нравится моя камера пыток… Ирландка?
От удивления у нее едва не открылся рот. Ее одинаково поразило и то, как он произнес последнее слово, и то, что он вообще его знал. Он был очень доволен, что наконец-то сумел добиться от нее хоть какой-то реакции. Она заметила, как в его «клинически мертвых» глазах промелькнула искорка жизни.
Ты ведь именно это имя ввела в компьютер, когда моя охранная программа попросила тебя назваться?
С досады оттого, что она никак не могла войти в файл с дневником, Мэри Фрэнсис ввела в компьютер много чего лишнего. Наверное, и это слово тоже. По спине у нее пробежали мурашки, когда она вспомнила страстные слова, Брайаны: «Он подчинил меня себе без остатка, подчинил мое тело, мой разум, мою душу… и, Боже мой, это сладчайшее из всех возможных порабощение. Я превратилась в настоящую распутницу, жаждущую плотских наслаждений, которые он мне доставляет».
– Ты слышала о дыбе – По его тону стало ясно, что он собирается поближе познакомить ее со зловещего вида устройством, похожим на вытянутую кровать с кожаными ремнями и креплениями. – Говорят, человека, или любую часть его тела, можно удлинить на этой штуке чуть ли не в два раза.
– Правда? – придется ему придумать что-нибудь получше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116