И вот – лишила человека жизни. Нет, невозможно! Ни в прошлом, ни в настоящем ничто не могло подготовить ее к этому. Она призвана не убивать людей, а спасать их. Разве сможет она когда-нибудь исправить содеянное?
Измученная этой пыткой, она сидела рядом с Кальдероном. Как ей казалось, долго-долго. На самом, деле прошли мгновения. Мэри Фрэнсис не могла заставить себя подняться И уйти. Тело ее словно налилось свинцом. Oнa чувствовала связь с этим человеком – связь, которая не поддавалась пониманию. Поистине насмешка судьбы; что она чувствует это, что она вообще испытывает какие-либо чувства к этому человеку, но так было с самого начала. Вполне вероятно, что Уэбб Кальдерон имел прямое отношение к убийству ее сестры, но совсем невероятно другое: она оплакивает его и не оплакивает смерть Брайаны. Однако это так она оплакивает его смерть. Океан наполнил комнату темными звуками и запахами. Первобытными, извечными, буйными. Тяжелые волны и крики одиноких чаек наводили на мысли о жизни и смерти, но не приносили утешения.
– Agnus dei, gui toIlis peccata mundi, miserere, – наполняла она молитву своей печалью. – Ты, кто прощает все мирские грехи, яви милосердие.
С этими словами она расстегнула цепочку с медальоном и сняла ее с шеи. Руки Уэбба лежали вдоль туловища. Она взяла ту, на которой был порез, и вложила в нее свой бесценный талисман. Будто в тумане, идела она сквозь слезы его лицо.
– Нет, – Судорожно прошептала она, – нет!
Ничто не облегчало ее страданий, даже то, что он лежал так мирно и спокойно. «Хотя бы в смерти он нашел покой», – подумала она. Смерть освободила его от демонов, но это было слабое утешение. Если бы она могла очистить его своими слезами, он бы освободился от яда. Если бы ее боль могла спасти его, он бы сейчас дышал.
Она все еще не верила, что его больше нет. Сейчас он откроет глаза и заговорит с ней своим приглушенным голосом. Должен. Никто и никогда не говорил ей еще, что она – воплощение непорочности. Никто не смотрел на нее так, как он, словно она была самой опасно соблазнительной женщиной в мире.
Она никоим образом никогда не считала себя опасной. Но Уэбб Кальдерон увидел в ней угрозу своему существованию И оказался прав. Она стремилась помешать ему осуществить задуманное, в чем бы оно ни заключалось, но убивать – нет! Она просто задумала выкрасть подлинную фигурку И предложить ее Кордесу в обмен на сведения о сестре. Теперь же она должна идти до конца. Должна выяснить, имеет ли Уэбб Кальдерон отношение к гибели сестры. Только тогда она обретет покой.
* * *
Стояла глубокая ночь. Уэбб Кальдерон лежал, вытянувшись, на полу в комнате для гостей, а в Офисе в это время заработал факс. В доме некому было принять сообщение, но он работал в автоматическом режиме. После четвертого сигнала сообщение пошло. Оно пришло из центральноамериканской республики Сан-Карлос. В левом верхнем углу стоял официальный правительственный логотип. Большая часть послания была зашифрована, и разгадать его было по силам лишь очень опытному шифровальщику, но последние две строки были написаны по-английски:
Меня окружают воры и предатели, В таком серьезном деле я не могу довериться никому, кроме вас, Жду дальнейших указаний.
Подписи не было, а вместо адреса стояла кличка отправителя: «Шакал».
* * *
– Ты болван, Карузо! Не она, а ты давал обет целомудрия. Она делает только то, что велит природа… – Так ругал себя Рик.
Он стоял у себя в офисе босиком на деревянном полу. Посмотрев на свой заваленный бумагами письменный стол, он испытал жгучее желание разом очистить стол, одним махом сбросив все на пол. Наверное, он так бы и поступил, если бы знал, что это поможет. Но чтобы он ни сделал, что бы ни сказал, он был не в состоянии обуздать душившую его ярость.
Библия лежала открытой на тех страницах, где он надеялся найти слова утешения. На экране монитора как в калейдоскопе мелькали образы какой-то популярной видеоигры. Ничто не приносило Рику успокоения, все раздражало.
– Неверный шаг, – с горечью проговорил он вслух. – Это был неверный шаг, а значит, ты – всего лишь человек.
Да, он всего лишь человек, и время от времени иметь право на ошибку, даже с женщиной. Он может сознаться в этом грехе на исповеди, искупить его и с утроенным рвением вернуться к работе. К обычной жизни, к свои прихожанам, многим из которых он так нужен.
– Нет ничего, что бы ты не преодолел, – сказал он себе, повторяя совет, который часто давал другим, всегда можно начать сначала, заново. – Он сделал глубокий вдох, решительно подавляя в себе зов плоти, используя для этого все средства, имеющиеся в его распоряжении.
Немного веры, брат, – сказал он себе с полустоном-полуугрозой. – Ты справишься. Ты сможешь.
Но отчаяние в груди свидетельствовало о противоположном. В его голове проносились извращенные фантазии, много более страстные, чем то, что случилось на самом деле между ним и Блю. Фантазии начинались с того места, на котором он прогнал Блю. В своем воображении он остановил ее у двери, и они проделали все, чего так отчаянно жаждала его плоть, и даже больше. Для них не было ничего невозможного, ничего постыдного. Они не могли насытиться друг другом, их желание было очищающим, как пламя.
Рик запрокинул голову, подавляя рыдания. Его тело превратилось в поле битвы, и эта битва в конце концов – уничтожит его. Первые признаки разрушения уже очевидны. Губы его все никак не могли забыть ее вкус. Он хотел Блю больше всего на свете, больше, чем сдержать все данные обеты. Он пропал.
Чувство, которое он старался всеми силами подавить, вырвалось из-под контроля. Рик ударил по краю стола так, что тот перевернулся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116