– Я хочу, чтобы ты ушел, – сказала она.
– Мне это прекрасно известно. У тебя сегодня был напряженный день – не так-то просто за один день оказаться обладательницей миллионов Уорнека. Ничего удивительного, что тебе хочется отдохнуть.
– Ничего, я переживу.
– Я и не сомневаюсь. – Люк положил фотографию картинкой вниз на кресло рядом с собой. Усевшись поудобнее, он положил руку на его спинку и скрестил ноги на столе, как будто заявляя о своем праве собственности на все, находившееся в спальне, и, в частности, на Джесси. Особенно на Джесси. Он смотрел на нее, невинно наклонив голову, но в глазах у него горела темная угроза. Люк словно сгорал от мужского любопытства и пытался послать ей недвусмысленный сексуальный импульс. Джесси поняла, что он ей не подчинится, потому что у него совсем другие планы. Кроме того, он явно пришел сюда не для того, чтобы обсуждать достоинства и недостатки семейной фотографии.
Расставленные в спальне корзины источали запах роз и цветов апельсинового дерева. На мгновение Джесси ослепил отражавшийся от дверей на террасу свет. Чувства ее обострились, и она попыталась проанализировать ситуацию. На дальней стене висела панель интеркома, и Джесси инстинктивно глянула на нее.
– Слишком далеко, – сказал Люк, словно читавший ее мысли. – Ты не сможешь до него добраться.
Она настороженно повернулась к нему.
– Может быть, лучше присядешь, Джесси?
– Зачем?
Он пожал плечами, явно получая некоторое жестокое удовлетворение от того, что смутил ее, пусть на одно короткое мгновение.
Джесси поняла, что у Люка Уорнека налицо замашки садиста. Раньше ей это не приходило в голову, но сейчас никаких сомнений остаться не могло. Он не допускал ни одного случайного движения, разглядывая ее ледяным взглядом, как покачивающаяся над жертвой кобра. Его темные глаза искали малейшую трещину, малейшее проявление слабости, любой еле заметный признак уязвимости. Люк получал удовольствие от боли и смущения, которые она испытывала.
Мысли Джесси путались, но одно она понимала отчетливо – это была самая рискованная ситуация за все время ее общения с ним. Никаких пистолетов и вообще видимых признаков жестокости на этот раз не было, но на интуитивном уровне Джесси чувствовала, что Люк намерен любой ценой выиграть ту загадочную войну, которую начал. Перед тем, как расстаться с Джесси Флад-Уорнек, он хотел поставить ее на колени.
– Зачем тебе садиться? – переспросил Люк, кивком головы указывая на соседнее со своим кресло. – Потому что я хочу сделать тебе предложение, от которого ты не сможешь отказаться.
– Что это означает? Слушай, перестань меня мистифицировать. Я не люблю эти игры.
– А я люблю. Очень люблю, особенно такие игры. Садись, Джесси, – добавил он ледяным тоном.
– О чем ты хочешь со мной поговорить? – воскликнула Джесси, ненавидя себя за то, что поведение Люка внушает ей такой непреодолимый ужас. – Что еще за предложение?
Люк снова посмотрел на кресло, давая по-1Вять, что, пока она не сядет, он не заговорит.
– Иди к черту, – взорвалась Джесси, вынимая сжатую в кулак руку из кармана.
Люк почти улыбнулся, и самой отдаленной и не потерявшей способность соображать частью мозга Джесси вдруг поняла, что именно этого он от нее и добивался – ярости. Она просто кипела гневом, и завести ее ничего не стоило. Чтобы победить его, Джесси надо было быть гибкой и играть с ним в кошки-мышки. Но она не была на это способна. Сейчас заставить ее сесть могла только грубая сила. Она должна была бросить ему вызов, и он это знал.
– Чего ты хочешь? – спросила она, мысленно обозвав его садистом и сукиным сыном.
– Проще спросить, чего я не хочу, – тихо рассмеялся Люк, явно намереваясь уступить раунд ей. Если ей хотелось умереть стоя, это означало, что она сильная женщина. – Для начала я хотел бы узнать, каким образом ты этого добилась, Джесси. Прости мой интерес блудного сына, но как тебе удалось заставить Саймона оставить тебе всю империю?
– Я не заставляла его, – быстро и пылко поспешила возразить Джесси. – У нас с Саймоном были схожие взгляды на то, как должна выглядеть и функционировать компания. Он хотел вдохнуть в газеты новую жизнь, не принося в жертву качество. Он крайне отрицательно относился к бульварным газетам.
Она специально это сказала, зная, что по меньшей мере одна из газет Люка – бульварная.
– Я просто хочу выполнить волю Саймона, вот и все, – продолжала Джесси.
На шее Люка дернулся мускул – единственное свидетельство того, что он нервничал.
– Итак, ты намерена участвовать в управлении компанией? – поинтересовался он. – А что по этому поводу думает Сэндаски?
– Мы с Мэттом не раз обсуждали будущее «Уорнек Комьюникейшенс», и я уверена в том, что он поддержит меня, какую бы роль я ни собралась играть.
– А не обсуждали ли вы ваше будущее – твое и Мэтта? Ты знаешь, что он хочет занять место Саймона не только в рабочем кабинете, но и в спальне?
– Что?
– Нет, ты явно этого не знаешь. Так что придется мне выступить в роли вестника. У твоего исполнительного директора явно матримониальные планы, Джесси. Конечно, он будет выжидать, пока не пройдет приличествующее количество времени. Но очень скоро поднимет этот вопрос.
– Ты ошибаешься! Мэтт никогда не говорил со мной о браке, но, даже если он заговорит, тебя это касаться не будет. Ты ведешь себя неприлично, и я хочу, чтобы ты ушел.
– Ты говоришь о приличиях? – удивился Люк, откидывая со лба черную челку, как будто бы слова Джесси одновременно позабавили его и поставили в тупик. – Да что ты об этом знаешь? По-твоему, хладнокровно стрелять в меня – это прилично?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124