Тогда она была его преданным союзником, родной душой. Но сейчас он просто ненавидел эту респектабельную дрянь.
– Дело в тебе, – ответила она, отчетливо артикулируя, как будто произносила проклятие. – В тебе.
Она вся словно горела холодным, бледным пламенем, но он знал, что это ледяное спокойствие вот-вот взорвется. Он видел ее страх, ее холодную разъяренность – видел, но не понимал. Если кто-то в их отношениях и пострадал от предательства, то это был он. Десять лет назад она обвинила его в убийстве Хэнка Флада, ее отчима-пьяницы. А в прошлом году она вышла замуж за шестидесятипятилетнего отца Люка. У него не укладывалось в голове, что Джесси Флад, подруга его отрочества, могла связать себя с таким чудовищем, каким был Саймон Уорнек… какие бы причины ни подвигли ее к этому браку.
– И как я тебя теперь должен называть? Мамой? – Его голос был полон убийственного презрения. Джесси Флад напряглась еще сильнее. Она ненавидела этого человека – ненавидела слепо, без видимых причин, так, как ангелы ненавидят смертный грех. Но ведь когда-то она его любила, хотя сейчас это и трудно было себе представить, и именно эти два совершенно несовместимых чувства почти парализовали ее волю и рассудок. Она любила Люка Уорнека так, как она делала все в своей жизни – без всяких условий и ограничений. Ради него она могла бы отдать что угодно, ради него она была готова на все. Но боль, которую он ей причинил, была слишком сильна. Джесси не видела его десять лет, но одно воспоминание о насилии, которое учинил над ней Люк, было таким близким и реальным, что ей казалось, будто это произошло вчера.
– Даже если бы я попыталась объяснить, почему я вышла замуж за твоего отца, – холодно ответила она, – ты бы все равно не понял.
– И тебе прекрасно известно почему! Ради Бога, Джесси, именно ты лучше любого должна знать почему.
Он был прав – возразить ей было нечего. Джесси лучше всех знала причину. У Люка было кошмарное детство, но она так долго не позволяла себе думать о нем с симпатией, что и сейчас не собиралась смягчаться. Она не просто защищала себя. Ей приходилось относиться к Люку Уорнеку, как к смертному врагу – да он и был ее смертным врагом.
– Ты прекрасно рассчитал время, – сообщила она. – Так и не соизволив прибыть на похороны Саймона, ты приехал прямо перед тем., как будут читать его завещание.
– Я Уорнек. Я имею на это право.
– Ты ни на что не имеешь права. Саймон лишил тебя наследства много лет назад, и, уверяю тебя, на смертном одре он своего мнения не изменил. Он оставил все мне – имущество, контрольный пакет «Уорнек Комьюникейшенс» и все его прочие владения. Его, конечно же, нельзя было назвать способным на широкие жесты человеком – и ты можешь подтвердить это лучше, чем кто-либо, – но он поклялся мне, что ты и пальцем не прикоснешься ни к его бизнесу, ни к его личному имуществу.
– Его личное имущество – это ты? Джесси вспыхнула. У Люка была удивительная способность напоминать ей о том, что она не более чем дешевка. Дешевка… Этот ярлык прилепили к ней еще в детстве – в родном городе Фладов считали нищими выходцами из южных трущоб. Отвращение на лице Люка яснее слов говорило ей, о чем он сейчас думает, – что она вышла за Саймона из-за денег, что она превратилась в такую же законченную стяжательницу, как ее сестра Шелби. Но еще больше, чем это молчаливое осуждение, Джесси раздражала его наглость. Кто такой этот Люк Уорнек, чтобы занимать более высокую нравственную позицию? Как может он судить о ней или о ком-то еще?
– Убирайся отсюда, – сказала она.
– Вы стреляли в меня, сударыня. – Он откинул простыню, чтобы показать рану на бедре. – Если ты не хочешь отправиться в тюрьму, то мы с тобой повязаны.
У Джесси пересохло во рту. Обнажив бедро, он показал ей не только рану, и она была убеждена в том, что он сделал это намеренно. Его вызывающий взгляд был не просто оскорбительным – с каждым ударом сердца он становился все более проникновенным.
Другая женщина на ее месте не стала бы расценивать вид его втянутого живота просто как проявление чистой враждебности. Она бы даже признала, что этот полуобнаженный мужчина в крошечных черных плавках выглядел возмутительно возбуждающим. И это не было бы преувеличением – даже для Джесси, потому что тело Люка Уорнека было чертовски привлекательным, даже на самый придирчивый взгляд. Высоко задранный джемпер обнажал его мощный торс, поросший черными волосами, которые спускались к плоскому животу, обрамленному снизу крутыми завитками, словно бы стремившимися вырваться из плавок.
Но Джесси скорее позволила бы себе ограбить слепого или калеку, чем впустить в себя не только эти похотливые мысли, но и обыкновенное женское любопытство. Она тоже сжала мышцы живота, но только от отвращения к его попытке испугать ее, а если ее затылок и горел, то лишь из-за остатков адреналина в крови. Конечно, она была поражена тем, как резко изменилось его тело со времени их последней встречи много лет назад, но этот интерес был вполне понятен.
Когда Люк уехал, ему было девятнадцать. А сейчас ему должно было вот-вот исполниться тридцать лет, и Джесси не думала, что тело мужчины может так измениться за десятилетие.
Тогда он был худощавым подростком и немного прихрамывал из-за полученной травмы. Теперь же трудно было поверить и то, что его мощные мускулистые ноги когда-то были сломаны.
– Очевидно, тебе наплевать на то, что ты со мной повязана, – нарушил тишину Люк.
Джесси достала обойму из кармана ночной рубашки и помахала ею в воздухе.
– Немедленно убирайся вон отсюда, – сказала она. – Если ты сам этого не сделаешь, я позову Роджера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124