Ты будешь чувствовать, что я рядом сегодня, завтра, всегда.
Джесси положила вилку, забыв про еду.
– Я буду с тобой рядом постоянно, – продолжал он низким голосом. – И перед тем, как похитить тебя, я буду знать тебя лучше, чем ты сама. Я буду угадывать любое твое намерение прежде, чем оно придет тебе в голову. Вот так я и поймаю тебя. Догадавшись, когда ты в следующий раз моргнешь, и схватив тебя в тот краткий миг, когда глаза твои будут закрыты, и ты будешь слепа. Это называется упреждающий удар.
Джесси содрогнулась.
– Я могу продолжить, – заверил ее Люк.
– Не надо.
Он мрачно улыбнулся, явно наслаждаясь своими словами. – Кстати, когда я сказал тебе, что не могу забыть, как ты выглядишь, то имел в виду фантазию, которая явилась мне после того, как ты вчера ушла. Я представлял себе, как, ты стоишь на лестнице, в расстегнутой пижаме, с опущенной головой, как будто не можешь заставить себя посмотреть на меня.
Пальцы Джесси впились в ладонь.
– Не могу посмотреть на тебя?
– Нет, по крайней мере, вначале. Ты напомнила мне девочку, которой чего-то очень хочется, но она не может заставить себя попросить, девочку, которая стыдится своих собственных желаний. Я завороженно следил за тем, какой импульс победит – желание или стыд.
– И что же победило?
– Желание, я думаю. Когда ты в конце концов взглянула на меня, у меня перехватило дыхание. Я никогда не видел такого водоворота чувств. Это было прекрасно и опасно одновременно.
– Но ведь это была не я, – поспешила напомнить Джесси.
– Правда?
– Нет, конечно. Я была у себя в комнате… Казалось, он ее не слышал.
– Ты держала меня в напряжении всю ночь, Джесси. Хотя я действительно много выпил, все-таки не мог стереть из памяти образ этой покрасневшей испуганной девушки на лестнице. Я не думаю, что мне когда-нибудь удастся забыть его.
Джесси снова содрогнулась. Она тоже хранила в памяти его образ. Воспоминаний было много – тело в неуклюжей позе, лежащее на дне оврага, или полный нежности взгляд Люка, когда прошлой ночью музыка кончилась и они остановились. Теперь она изучала его черты в открытую, спрашивая себя, сможет ли она когда-нибудь восстановить связь с этим человеком, который в свое время был центром, сердцем ее жизни. Затуманенное напряженное выражение его глаз было загадочным. Казалось, в нем уживаются три отдельных человека – мальчик, кадет военного училища и этот властный непостижимый мужчина.
Он был ее врагом, напомнила себе Джесси. Она не хотела, чтобы это было так, но тем не менее правду было трудно отрицать. Она не имела права сдаться ему, не имела права доверять и раскрываться перед ним. И все же ей очень хотелось этого, несмотря на опасность. Глубокое влечение к нему захватило все ее существо, призывая закончить битву и принять любую судьбу, которая была предназначена ей и Люку Уорнеку. Если она сдастся, даже ему, ей будет хорошо и горько. Маленькая смерть, вот что это такое. Какое умиротворение сулит ей отказ от всех тяжелых обязанностей, которые были возложены на ее плечи и не давали сейчас покоя. Мысль была совершенно безумной, но Джесси не могла ей сопротивляться. Если бы только ей хватило смелости целиком отдаться на его волю и позволить ему либо окружить ее нежной лаской, либо уничтожить – то есть сделать то, что ему захочется.
«Ты будешь ощущать меня всякий раз, когда прикоснешься к себе. Твои руки будут моими руками».
– Твои глаза стали совсем голубыми, – заметил Люк. – Зрачки почти исчезли, даже под таким светом. О чем ты сейчас думаешь? Что ты чувствуешь?
– Мой похититель должен это знать, – тихо откликнулась она.
Люк откинулся на спинку стула, совсем скрывшись в тени, так, что его улыбка стала почти незаметной. Его голос был медленным и тягучим.
– Ты ведь хочешь этого, правда? Ты хочешь, чтобы за тобой следили. Тебе понравится, если за тобой будут подсматривать из-за занавесок и в конце концов захватят в плен…
Джесси вспыхнула… и в первый, раз почувствовала, что готова себя отпустить.
Глава 20
Шелби было тревожно. Чужие свадьбы всегда действовали на нее именно так. В то время, когда большинство молодых девушек мечтали о жемчугах и фате, Шелби изучала косметологию в магазине Барреллана на углу Мирамонтес и Главной улицы. Теперь, когда в тридцать один год ее статус незамужней женщины мог вызвать только подозрения, она все еще не поддавалась свадебной лихорадке, которая захватывала большинство молодых женщин, подобно эпидемии свинки. Девственно белый цвет никогда не шел ей – разве что кружевное нижнее белье выгодно подчеркивало смуглую кожу.
Теперь, обозревая окрестности из окна своей спальни на втором этаже, она знала, что это внутреннее бурление скорее вызвано неудовлетворенностью, чем презрением к окружающим. Свадьба Джесси стала тем поворотным камнем, который заставил Шелби заново оценить свою жизнь, и она осталась весьма недовольна результатами этой оценки. Она всегда была убеждена, что мужчины склонны делить женщин на две большие категории – мадонн и блудниц, – и, поскольку любой достаточно разумный анализ показывал, что мир принадлежит мужчине, умные женщины играли свою роль до конца.
Джесси была рождена мадонной. Праведная и жертвенная, она всегда казалась готовой жить в благородной бедности, если таковой была ее судьба. Она выбрала возвышенный путь, в то время как Шелби безо всяких угрызений совести шла обходными тропинками у подножия. Но теперь она была поставлена в тупик результатом. Судьба Джесси опровергала ее теорию. Младшая сестра осталась мадонной, но при этом у нее было более чем достаточно денег.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124