– Что вы делаете? – забеспокоилась она. – Если у вас в голове возникли всякие безумные идеи из-за моих трусиков…
Господи, нет! Неужели вы…
Его упрямо выдвинутая вперед челюсть подтвердила ее худшие подозрения: он серьезно готовился осуществить свою угрозу. Его руки были как стальные клещи, но, к счастью, воля Гас была из того же металла. Она не позволит осквернить себя прикосновением к ягодицам, обнаженным или прикрытым!
Она отталкивала его и боролась, пока не угодила ему локтем в ребра, и он вдруг отпустил ее. К счастью, кровать смягчила падение.
Как только Гас приземлилась на рваный матрас, она тут же села, размахивая кулаками.
– Нет, это вы рискуете, мистер!
Не слушая ее, он невозмутимо сделал одну за другой три вещи, подготовив сцену для дальнейших событий, и Гас пожалела, что не подчинилась предупреждавшему ее внутреннему голосу. Прежде всего он расхохотался, чем окончательно взбесил ее.
Затем отвел рукой предназначавшийся ему удар и, наконец, почти без усилия перевернул ее на живот, заведя ей руки за спину.
– Ах ты подлец!
Гас притворно застонала от боли. Она видела только стену сбоку и не представляла, чем он занят, но чувствовала, что его колено прижало ее к матрасу. И еще он что-то делал в районе ее ног. Ну да, он старался их раздвинуть!
Гас изо всех сил напрягла ягодицы, тесно сдвинула ноги и выгнула шею, чтобы выяснить, чем же он все-таки занят, и первое, что она увидела, были те самые синие джинсы, которые он выдал ей и которые она оставила лежать на кровати. Теперь он держал их у себя под мышкой и ожесточенно трудился, пытаясь раздвинуть ее ноги.
Футболка окончательно Перестала выполнять свою функцию, и Гас почувствовала себя совсем голой. Чертова майка задралась до самой груди.
– Отпустите меня!
– Чтобы я потом жалел об этом до конца жизни? – пробормотал он.
– Послушайте, извращенец, я взрослая женщина и разбираюсь в законах! Одно ваше прикосновение ко мне уже квалифицируется как насилие.
– Напротив, я должен был бы заслужить за это нимб святого.
– Хорошо, тогда отшлепайте меня! Чего стесняться? – вскипела Гас.
– Отшлепать тебя? – Он поднял голову и недоуменно посмотрел на нее. – Зачем? Я всего-навсего пытаюсь одеть тебя, потаскушка.
– Потаскушка? – повторила она за ним, и это было почти как вопль.
Уже не в первый и, должно быть, не в последний раз ее обзывали этим оскорбительным словом. Манекенщицы считались легкой добычей, а Гас с ее репутацией была мишенью для всех кому не лень. Но в его устах это было все равно что звонкая пощечина, от которой ей стало нестерпимо больно.
Обиженная до глубины души. Гас повернулась, приподнялась и всей ладонью влепила ему настоящую, весомую пощечину. Резкий громкий звук эхом отозвался в комнате, и на его щеке появился яркий багровый отпечаток. Он поморщился, и Гас с трудом поверила, что причинила ему боль.
– Ладно же, – разозлился он, – тебе нужен извращенец, вот и получай его.
Гас отбивалась руками и ногами, но все было напрасно: он втащил ее к себе на колени и положил вниз лицом, как того и требовал проверенный веками ритуал телесных наказаний учеников начальных классов. Когда наконец она перестала сопротивляться, он надежно прижал рукой ее плечи.
– Дегенерат! – почти заплакала Гас, пораженная его невиданной грубостью. – Ты яркое подтверждение моей теории о мужчинах и ограниченности их интеллекта!
– Какой еще теории?
– Такой, что у мужчин вообще нет интеллекта!
Она сжалась, ожидая первого шлепка, но вместо этого он снял руку с ее спины. Как – он собирается ее отпустить? Она повернулась, чтобы посмотреть на него.
– Ты не будешь меня наказывать?
Он пожал плечами:
– Что толку…
Но разъяренная Гас уже не хотела отступать.
– Нет, тебе это так не пройдет! – бушевала она. – Давай, шлепай! Наказывай меня! Дай волю своим животным инстинктам, унизь меня! Тебе ведь так этого хочется.
– Нет, совсем не хочется.
– Не правда, хочется! Таким мужским особям, как ты, всегда хочется показать свою власть.
– Довольно, вставай, – устало сказал он. – Представление окончено.
– Нет уж! Сначала покажи мне до конца всю твою примитивность! Пусть я запомню этот день на всю свою жизнь и буду ненавидеть тебя до гробовой доски! Ты лишил меня чувства собственного достоинства, но ты не можешь запретить мне возмущаться!
– Прошу тебя, прекрати!
Он поднял руку, и Гас перешла на крик.
– Нет! Не прикасайся ко мне! Если ты только осмелишься, я… Ой-ой!
Один звонкий шлепок, и у нее перехватило дыхание. Ягодицы горели, как обожженные крапивой. Второй удар вызвал у нее целую лавину ругательств, столь непристойных, что Гас с трудом могла поверить, что они вылетели из ее уст.
– У тебя есть лицензия на употребление таких слов? – спросил он с отвращением в голосе и вытянул ноги, отчего Гас сползла на пол. – У меня от стыда уши горят, – добавил он. – Но пусть другие учат тебя хорошим манерам.
Мужчина, который занимается сексом с мертвецами, утверждает, что у него от стыда горят уши?
Гас была готова прожечь ему взглядом спину, когда он пошел прочь. Если бы только у нее сейчас был нож. Пистолет или револьвер не годились, слишком молниеносной была бы расправа.
Она хотела насладиться его муками. Ей было все равно, что он когда-то перенес достаточно страданий, о чем свидетельствовали шрамы на его теле. Гас одернула футболку, снова взгромоздилась, словно курица на насест, на кровать и опять прикрылась плащом, вернувшись в свое прежнее жалкое состояние.
«У меня будет еще немало возможностей, и каких, – убеждала она себя, – чтобы разделаться с негодяем» Когда жених наконец найдет их, он воздаст ему по заслугам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62