- А теперь, для сравнения, послушайте, что написала на ту же самую тему одна из девушек, причем одна из старших девушек, которая должна была бы служить младшим достойным примером:
"Какой домик построила бы я для господа Иисуса Христа?
Домик для господа Иисуса я построила бы такой. Он должен находиться недалеко от города, куда можно было бы ездить на базар. Коль он должен быть скромным, то достаточно в нем и двух комнат, сеней и кухни. А если должен он быть богатым, то комнат можно сделать и больше. И чтобы обязательно был чердак для сушки белья, а на дворе или в подвале - чулан для угля и картошки. И еще должен быть сарай. И хорошо, если бы во дворе был насос, а в кухне - водопровод. И чтоб вода в трубах была не только холодная, как у нас в приюте, но и теплая. Двор должен быть всегда чистый, но не камнем мощенный, потому что от камня домашняя птица болеет и у нее паршивеют ноги. Если было бы еще два участка земли, то можно было бы посадить на них картофель и держать на откорм кабанчика. Птице достаточно будет отходов со стола, но нужно ей подбросить и высевок…"
- И таких вот глупостей с орфографическими ошибками полно на протяжении всех трех страниц! - с гневом воскликнула сестра Модеста. - Возьмем хотя бы этот кусок: "…Постель надо проветривать, чтобы в ней не было блох, а полы, если они деревянные, мыть через день и затем вытирать насухо, чтобы не появилась плесень…" Рузя, встань!
Рузя неохотно поднялась.
- Ты понимаешь, почему твое сочинение не только мерзко, отвратительно, но и, главное, оскорбительнодля всех "рыцарей господа Христа" и всей нашей "Круцьяты"?
Рузя переступила с ноги на ногу и продолжала молчать.
- Отвечай!
Видно было, что Рузя мучается, не понимая, чего от нее хотят.
- Отвечай!
- …потому что ты забыла упомянуть про ванну и ледник, - быстро подсказала я ей шепотом.
- Ледник… - буркнула Рузя.
Монахиня подошла ближе:
- Что, что? Я недослышала…
- Ледник…
- Какой ледник?!
- Благотворительный… - снова подсказала я.
- Благотворительный ледник, - тупо повторила Рузя.
Сабина негодующе вскрикнула, а сестра Модеста, схватив Рузю за руку, потащила ее к дверям:
- Убирайся отсюда вон! Сегодня и завтра от обеда и до позднего вечера будешь находиться в часовне!
Рузя вышла, так и не понимая, за какие такие прегрешения постигло ее наказание.
Когда за ней захлопнулись двери, монахиня полным горечи голосом обратилась к нам:
- С некоторого времени с вами стало невозможно сладить. Дьявол вас попутал, что ли? Каждая дерет горло, стараясь перекричать другую, точно на базаре. - Монахиня замолкла на минуту, чтобы несколько успокоиться от охватившего ее возбуждения. - Возвращаясь к вашим сочинениям, я должна сказать, что ни одной из вас не захотелось должным образом потрудиться над темой. Вы писали, чтобы только поскорее отделаться. За исключением Целины, разумеется, в сочинении которой видна какая-то мысль. Да еще Зоська, может быть, была близка к тому, чтобы вложить в написанное собственные мысли, но лень помешала ей добиться цели. Она начала с хорошего признания, что хотела бы поставить господу Иисусу храм, а затем описала в своем сочинении такой храм, который как две капли воды похож на наш парафиальный костел. Она не дала себе ни чуточки труда, чтобы придумать хоть что-нибудь новое и чтобы сделать свое сочинение духовным, побуждающим к размышлениям, преисполненным любви и почтения к святому месту, Где там! Как торговец, она перечислила все, что должно быть в храме, и на этом успокоилась.
Монахиня заглянула в текст сочинения.
- Вот послушайте: "А в этом храме должно быть сорок скамеек, пять конфессионалов, две часовни, одна купель, один длинный ковер посредине и два коротких по краям, хоры с большим органом и два амвона…"
- Пожалуйста! - Монахиня гневно бросила лист бумаги, смяв его. - Вот вам пример, до чего доходит дело, когда "рыцарь господа Христа" не умеет вложить душу в свое творение. Там, где в труд должна быть вложена вся душа, преисполненная любви к господу Иисусу, там мы наглядно видим вместо этого не живых людей, а каких-то могильщиков, равнодушно выполняющих свои обязанности…
Сестра Модеста хлопнула линейкой по спине одну из младших воспитанниц, беспокойно вертевшуюся на своем месте, и продолжала дальше:
- Если бы вы больше работали над своим характером, берегли собственное достоинство, которое церковь велит нам высоко ценить, тогда и ваши сочинения выглядели бы иначе. Хотела бы я знать, - обратилась она к Зоське, - и что это тебе ударило в голову с теми двумя амвонами? Где же ты такое видела? Разве в каком-нибудь костеле есть два амвона?
Зоська ненадолго задумалась, а потом тяжело вздохнула.
- Значит, сестра видит, что я не списывала всё целиком с нашего костела, потому что в нем лишь один амвон…
- У меня нет твоего сочинения, Наталья, - сказала сестра Модеста, отправив и Зоську для покаянной молитвы в часовню. - Ты, видимо, не отдала его мне или вовсе не писала.
- Нет, написала! Гелька видела, как я его отдавала. Может быть, сестра потеряла…
- Во всяком случае посмотри в своем ранце: не засунула ли ты его случайно в какую-нибудь тетрадь.
Из всего этого я сделала вывод: сестра Модеста совсем не уверена в том, что она не потеряла моего сочинения.
В воскресенье наша швейная мастерская, торжественно убранная еловыми ветками и эмблемами братства, заполнилась молодежью из "Евхаристичной Круцьяты" в возрасте не старше восемнадцати лет. Одетые в свои праздничные платьица, со значками "Круцьяты" на груди, мы стояли рядами вдоль стены, каждая с "Заступником" в руке. Напротив нас полукругом расселись на стульях монахини.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88