Вот чем ты, например, милейшая, занимаешься помимо исполнения своих обычных обязанностей?
Сестра Модеста сделала едва заметный знак Йоасе. Йоася, опустив глаза, отчеканила:
- Мы, проше матушку-настоятельницу, стараемся как можно лучше исполнять обязанности рыцарей господа Иисуса и готовим свои маленькие жертвы в честь праздника рождества Христова.
Сестра Модеста облегченно вздохнула - первое выступление одной из ее подопечных прошло гладко.
- Ну, хорошо, чадо мое, - одобрительно кивнула головой матушка-настоятельница. - А что же это за такие обязанности рыцарей у вас?
- Любить бога больше всего на свете, - выкрикнула вдруг Сабина, получив толчок от сестры Модесты, - воздавать хвалу господу Христу, почитать своих начальников, выполнять всё, что велит церковь и что поручат старшие.
- А какое нее пожертвование в честь рождества Христова ты хочешь сделать, чадо мое?
- Сорок четок, проше матушку-настоятельницу! - с гордостью выпалила Сабина.
Настоятельница в задумчивости покачивала головой. Ее спутницы сидели неподвижно, словно куклы, одетые в монашеские рясы, совершенно равнодушные ко всему происходящему. На лицах матушки, сестры Модесты и наших хоровых сестер сияла удовлетворенность.
- Это меня очень радует, очень радует… - повторяла настоятельница, окидывая рассеянным взглядом стены. - Каждый рыцарь обязан думать сейчас о божественном младенце, который должен родиться. - И она обратила свои выцветшие глаза на Зоську.
- Мы как раз, проше матушку, много над этим размышляли, - без запинки начала Зоська, - ибо как раз сестра Модеста дала нам эту тему для обдумывания. Значит, в общем, мы много размышляли на эту тему. А потом говорили об этом с сестрой Модестой. И я даже записала некоторые золотые мысли…
Она откашлялась, собираясь поделиться этими золотыми мыслями с матушкой-настоятельницей, но та уже переключила свое внимание на малышей.
- А вы, мои дорогие, тоже размышляете о празднике, который нас ожидает в скором времени?
- Тоже… - пролепетала, вся дрожа от страха, Людка.
- А смогли бы вы сказать мне, чей это урок преподает нам церковь в молитве во время рождественского поста?
- Исайи, - прошептала Людка. - Пророка Исайи.
И, набожно сложив руки перед подбородком, она начала излагать урок пророка Исайи, урок, который уже в течение недели мы усиленно вдалбливали в свои головы:
- "Однажды рек господь через Исайю Ахазу: жди себе знака от господа, бога твоего, в бездне адской или во облацех, на горе. И рек Ахаз: не буду просить и не буду искушать господа. И рек еще: слушайте же тогда, потомки Давида. Ужели вам мало того, что досаждаете вы людям, что досаждаете вы и богу моему? Потому даст вам сам господь знак: "Се дева во чреве приимет и родит сына, и нарекут имя ему Эммануил, что значит: с нами бог". Масло и мед есть будет, чтобы умел отвергать плохое, а выбирать хорошее".
Матушка-настоятельница всматривалась в лицо ребенка с большим вниманием и в то же время с какой-то печалью.
- А ты понимаешь то, о чем говоришь?
- Понимаю…
Матушка вздохнула.
- Одна из вас минуту назад сказала, что вы обсуждали тему рождества Христова с сестрой Модестой. А могли бы вы повторить то, о чем вы говорили тогда с нею?
- Сестры Модесты тогда и не было, потому что она ходила рвать зубы у дантиста, - робко пояснила Людка. - Это сестра Зенона была тогда с нами.
Сестра Модеста побагровела, словно ее захватили с поличным на месте преступления, а сестра Алоиза украдкой усмехнулась и стыдливо опустила глаза.
- Следовательно, это с сестрой Зеноной беседовали вы на тему рождества Христова? Очень хорошо. Ну и что же такое говорила вам сестра Зенона?
- О колыбели…
- А еще?
- О волке и осле. Ослы любят есть осот, - прошептала Людка срывающимся голосом.
- Говори громче, а то я не слышу. Стало быть, об осле и волке беседовали вы с сестрой Зеноной. Так? Ну, и еще о чем?
Наступило молчание. С лиц нашей матушки и сестры Модесты исчезли последние лучи благодушия и удовлетворенности, которые сияли там еще несколько минут назад.
- Ну так что же? - повторила свой вопрос матушка-настоятельница, кладя свою руку на Людкину голову. - Разве ты не скажешь мне, о чем еще говорила вам сестра Зенона в связи с приближающимся рождеством Христовым?
- В связи с рождеством Христовым… - выдавила из себя Людка, побелев, как полотно. - Я сейчас… - Она в задумчивости приложила свою вспотевшую руку ко лбу и вдруг улыбнулась радостной, счастливой улыбкой. - Я записала себе на листке бумаги. Можно прочитать?
Лица матушки и наших хоровых сестер вытянулись, по ним пробежала тень.
Сестра Алоиза вытирала платочком нос, и на физиономии ее было написано: "Я же знала, что будет так…"
- Ну что же, - вздохнула матушка, - читай.
- У меня только вот не хватает начала, - пояснила Людка, заливаясь румянцем. - Вначале сестра Зенона говорила о колыбели. Но я прочитаю то, что сестра Зенона потом говорила.
И, поднеся листок бумаги к глазам, она начала:
- Когда кто-нибудь родится, всегда радость людям. Но самое большое торжество есть, когда родится маленький Иисус. Тогда каждый человек испытывает такое чувство, словно он имеет перед собой еще целую жизнь и может использовать ее на добрые дела. Поглядывает он на колыбельку и думает: не так уж я плох еще, коль могу приблизиться к ней. И еще из этого проистекает у него желание трудиться. Ибо знает он, что ничем не доставит такой радости Иисусу, как трудом своим. Поэтому пастухи принесли к его колыбельке и сыры, и овечек, и корзины, и всякую всячину. И все это было не для продажи… Плоды трудов их… Точно так и сегодня каждый человек беспокоится о том, чтобы было у него что есть и на что жить…
А потом сестра Зенона говорила нам, что в Лимановой, там, откуда она родом, гуралы тоже разводят овечек, этаких черненьких, с кудряшками, и плетут корзины… - рассказывала Людка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88