То объяснение едва ли произвело большее впечатление, чем сегодняшнее. Тогда она усмотрела в его поведении безрассудство и попыталась объяснить, что интрижку нужно прекратить, пока она не привела его к краху. Роберт был в бешенстве, он проклинал Ванессу, а у нее разрывалось сердце.
Но сейчас... Он молча ждал ответа. Этот мужчина в отличие оттого юнца, с которым Ванесса встретилась в Оксфорде, умел держать себя в руках. И он любил ее всей душой, а не просто пылал к ней страстью.
– Роберт, – прошептала Ванесса. Он поднял брови:
– Это означает «да» или «нет»?
Она прижала руку к сердцу.
– Да. Точно и бесповоротно.
Роберт заключил ее в объятия. Наконец-то она познала, что такое счастье.
Александра ждала у окна. Вечернее солнце играло в ее волосах. Темно-рыжие локоны ниспадали на шею и светло-желтый корсаж. Глаза ее покраснели, а лицо было бледным.
Грейсон закрыл дверь.
– Отойди от окна, это небезопасно.
Александра сделала два шага в центр комнаты и остановилась.
– Грейсон, я люблю тебя. – Он замер. Она произнесла это так, будто слова причиняли ей боль. – Я уверена, что ты не хочешь это слышать, но мне надо это сказать, даже если я ничем не отличаюсь от всех тех женщин, которые падают к твоим ногам.
Грейсон пошел ей навстречу, утопая в ковре. Александра стояла неподвижно, скрестив руки. Верхняя пуговица корсажа была расстегнута, словно она забыла про нее в волнении.
Она плакала. Грейсон дотронулся до щек, только что высохших от слез.
– Милая.
– Я люблю тебя, – прошептала она. В ее голосе слышалось отчаяние.
– Тс-с. – Грейсон провел по ее губам большим пальцем.
– Мне нужно тебе это сказать.
Он должен быть рядом, забыть обо всем остальном. О Жаклин, короле Франции и адмиралтействе. Обо всем, кроме Александры.
Грейсон наклонился и поцеловал ее. Нежные губы дрожали. Он обнял ее и притянул к себе. Наслаждаясь ее близостью, он предоставлял благоуханию и меду стереть горечь поцелуя Жаклин. Александра отстранилась, она была словно в лихорадке.
– Грейсон, я хочу...
– Любимая. У тебя будет все, что ты захочешь.
Мгновение она всматривалась в Грейсона, будто сама не знала, чего именно хочет. Вдруг она потянулась к завязкам его рубашки.
– Милая. Ты хочешь меня? Скажи «да», любимая.
Кружева порвались. Александра дернула сильнее, оторвав тесемку. Она распахнула рубашку трясущимися пальцами.
– Александра...
Она наклонилась и коснулась языком его обнаженной кожи.
– Александра, – пробормотал Грейсон. Рубашка соскользнула с плеч и оказалась на руках.
Александра лизнула круглый след от пули под левым плечом.
Грейсон снял рубашку и провел пальцами по волосам Александры. Хорошенькая белая шляпка слетела на пол, словно птица. Мадам д'Лоренц подождет. Король Франции и все морское министерство – тоже. Грейсон прижался губами к ароматным волосам, Александра скользила губами по впадинке под горлом.
– М-м...
Грейсон поднял голову:
– Любимая, ты плакала. Что случилось?
– Я люблю тебя.
Она встала на цыпочки и поцеловала Грейсона в губы.
Язык Грейсона проник в ее рот, ощущая жар. Александра запустила руку ему в волосы, напоминая, как играла ими, когда он дразнил ее языком много ночей назад.
Открытая пуговица корсажа так и притягивала пальцы. Грейсон расстегнул следующую пуговицу, потом еще и еще. Пуговицы кончались под грудью, там, где находился пояс.
Грейсон нашел ее сорочку, белую и практичную, украшенную лишь несколькими атласными лентами и совершенно непохожую на ту кричащую кружевную вещь, которую он увидел под платьем мисс Француженки из магазина. Сзади на сорочке была шнуровка. Грейсон распустил тесемки и прикоснулся к коже. Сегодня на Александре не было корсета. Грейсон прикинул, не сняла ли она его перед приходом, и испытал возбуждение.
Он поцеловал обнаженное плечо, одновременно стягивая сорочку и корсаж. Кожа Александры была нежной и гладкой, словно розовый лепесток. Что же в этой женщине такого, что хочется быть грубым, распутным и одновременно неторопливым и нежным? От нее исходил легкий аромат лимона и апельсинового мармелада. Грейсон вдыхал запах Александры.
Ее руки двигались вниз по его обнаженной спине, неистово впиваясь в плоть. Пальцы были горячими, ногти слегка царапали. Грейсон расстегнул пояс и высвободил Александру из корсажа и сорочки. Наконец-то он ощущал ее теплую кожу. Грейсон притянул ее к себе, зарывшись лицом в волосы.
– Грейсон, пожалуйста, – прошептала она.
– Я уже говорил, ты получишь все, что хочешь.
Он погладил спутанные локоны. Оливер только что привел комнату в порядок, их ожидал совершенно чистый длинный шезлонг с завитками на концах.
– Ты любишь Мэгги? – спросила Александра.
Ее губы дрожали, было видно, что ответ для нее очень важен. К счастью, он был прост.
– Да, всем сердцем.
– Почему?
Он чуть растерялся. Почему? Потому, что ее смех разрушил одиночество, таившееся в глубине его души? Что он нашел в ней часть себя, то, чего ему недоставало? А может, просто потому, что она – его ребенок?
– Не знаю, – ответил он.
– Хорошо, – страстно прошептала Александра.
Ее глаза сверкали, словно драгоценные камни.
Это был явно тот ответ, которого она ожидала. Александра обвила его шею руками и снова поцеловала горячими губами, покусывая и поигрывая языком. Руки ее скользнули по его спине до пояса, потом коснулись пуговиц впереди и расстегнули одну.
Грейсон отстранил ее.
– Милая, не торопись.
Она поцеловала его снова, еще настойчивее, ее волосы укрыли руки Грейсона, словно теплые волны.
Грейсон освободился от объятий, подхватил Александру на руки и отнес на шезлонг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79