ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Стоять на сем месте храму соборному Благовещения Пресвятой Богородицы!
Истово перекрестился царь и в низком поклоне возблагодарил Господа Бога, что призрел его, не дал восторжествовать басурманам жестокосердным.
Это произошло первого октября 7061 года от сотворения мира, 1552 года от Рождества Христова, в день памяти святых великомучеников Киприяна и Устины, а если считать по магометанскому календарю, то сей несчастный для правоверных мусульман день – 13 шевваля 939 года.
Мечом и кровью зачиналось Казанское ханство, мечом и кровью оно закончилось…
Князь Полецкий подвел к государю хана Едыгара. Без гнева смотрел на знатного пленника Иван Васильевич, ибо знал, что тот намерен был сдать город в его руки без крови, но не преуспел в своем желании. Спросил все же:
– Иль не ведомы были тебе могущество России, коварство и лживость казанцев?
– О могуществе знал. В неверности в слове казанцев убедился уж после того, как согласился принять ханство.
– Кто предал меня и подстрекнул твоих неслухов?
– Ратник твой Булгаков, – ответил Едыгар и подал письмо, отправленное в город стрелой.
Иван Васильевич обнял Едыгара.
– Будь моим гостем. – Затем повелел князю Воротынскому: – Успокой ратников. Довольно лить кровь. Построй полки на поле Арском. А изменника казнью лютой казни.
Победители, получив приказ, спешили на Арское поле, ликуя сердцами, и выстраивались в привычном порядке: в центре – Царев и Большой полки, по бокам – Правой и Левой руки, далее – Передовой и Сторожевой, образуя полукруг; чуть особняком ото всех стоял негустой строй пушкарей-героев, а за боевыми частями, уже не столь строго соблюдая ряды, теснились Ертоул, посошники и тысячи освобожденных из рабства россиян, кои с особой радостью приветствовали государя, их избавителя.
Иван Васильевич, не слезая с коня, поднял руку, чтобы утихла рать и освобожденные, затем заговорил громко:
– Вой мужественные! Бояре, воеводы, дьяки! В сей знаменитый день, испив общую чашу крови во имя Божье, за веру, отечество и царя, вы приобрели славу неслыханную в наше время. Вы – достойные потомки витязей, которые с великим князем Дмитрием сокрушили Мамая! Казань, возникшая гнездом поганым на крови люда болгарского, в древней вотчине великих князей русских, сотню лет кровянила восточные наши земли, не слушая ни краем уха мольбы о мире. Вашими руками свершено божественное возмездие! Чем могу воздать вам?! Любезнейшие сыны России там, на поле брани лежащие! Вы уже сияете в венцах небесных вместе с первыми мучениками христианства. Се дело Божье! Наше дело – славить вас во веки веков, вписать имена ваши на хартии священной для поминовения в соборной Апостольской церкви. А вы, своею кровью обагренные, но еще живые для нашей любви и признательности! все храбрые, коих вижу перед собою! внимайте и верьте моему обету любить и жаловать вас до конца дней своих!
Поле Арское возликовало. Да как же иначе, если сам государь-самодержец клянется столь милой сердцу каждого клятвой. Князья и бояре восторгались юным царем не менее рядовых ратников. На какое-то время они даже забыли о своей сановности. Они искренне поверили своему государю, и желание в тот момент у них было одно – служить и впредь столь же ревностно, помогая юному властелину утверждать могущество России.
Сколько раз они станут вспоминать слова царского обета, а князь Михаил Воротынский даже напомнит их Ивану Васильевичу в минуты жестокой пытки. Но это еще грядет. Еще за горами. А пока царь велит всем трапезовать, воевод же и бояр зовет за свой стол.
И вот, когда уже веселье достигло высшего предела, когда, казалось, ничто уже не могло добавить радости, предстал перед царем вестник из Москвы, от жены его любезной, и сообщил, что родила она сына. Наследника престола.
Налиты пенные кубки, посланник щедро одарен. Бояре и воеводы встали, а посланник шепнул Михаилу Воротынскому, стоявшему по правую руку царя, что и его княгиня разрешилась дочерью. В один, почитай, день с царицей.
Как ни тихо было это молвлено, царь услышал и вслед за здравицей наследнику предложил осушить кубки за дочь воеводы-героя.
К концу пира Иван Васильевич спросил князя Воротынского:
– Душа домой рвется? К княгине и дочке?
– Вестимо.
– Скоро исполнится твое желание. Похороним падших в сече, разошлю жалованные грамоты князьям и мурзам, освятим церковь Благовещения и – в путь.
Хотя князь Воротынский сразу же посчитал поспешность ухода государя и большей части, естественно, рати из Казани неразумным, он в то же время хорошо понимал его душевное состояние, его желание скорее обнять жену и наследника, потому согласился покорно:
– Ладно будет.
Много крови прольется в результате той торопливости, но – как вышло, так и вышло. Уж очень хотелось молодым счастливым отцам приголубить своих любимых жен, увидеть чад своих.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Встреча с княгиней, а ее Михаил на манер отца называл Ладушкой, да с дочкой-крикуньей, была короткой, как присест воробышка. Ойкнула княгиня, увидев пунцовый рубец через всю щеку, след кривой татарской сабли, затем прижалась к груди, трепетная, истосковавшаяся, и запричитала:
– Жив, слава тебе Пресвятая Богородица, заступница наша перед Спасом, сыном своим! Жив, сокол мой ненаглядный!
Да, чуть было не остался он там, вместе с погибшими за святое дело, когда прорубался к туру. В горячке сечи не заметил, что бармица сбилась, и отсек бы ему половину головы крепыш-татарин, не оглоушь того шестопером, опередив сабельный удар на миг всего дружинник. Нет, не стремянный Фрол. Тот более о себе заботился. Простой дружинник по прозвищу Селезень.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164
Истово перекрестился царь и в низком поклоне возблагодарил Господа Бога, что призрел его, не дал восторжествовать басурманам жестокосердным.
Это произошло первого октября 7061 года от сотворения мира, 1552 года от Рождества Христова, в день памяти святых великомучеников Киприяна и Устины, а если считать по магометанскому календарю, то сей несчастный для правоверных мусульман день – 13 шевваля 939 года.
Мечом и кровью зачиналось Казанское ханство, мечом и кровью оно закончилось…
Князь Полецкий подвел к государю хана Едыгара. Без гнева смотрел на знатного пленника Иван Васильевич, ибо знал, что тот намерен был сдать город в его руки без крови, но не преуспел в своем желании. Спросил все же:
– Иль не ведомы были тебе могущество России, коварство и лживость казанцев?
– О могуществе знал. В неверности в слове казанцев убедился уж после того, как согласился принять ханство.
– Кто предал меня и подстрекнул твоих неслухов?
– Ратник твой Булгаков, – ответил Едыгар и подал письмо, отправленное в город стрелой.
Иван Васильевич обнял Едыгара.
– Будь моим гостем. – Затем повелел князю Воротынскому: – Успокой ратников. Довольно лить кровь. Построй полки на поле Арском. А изменника казнью лютой казни.
Победители, получив приказ, спешили на Арское поле, ликуя сердцами, и выстраивались в привычном порядке: в центре – Царев и Большой полки, по бокам – Правой и Левой руки, далее – Передовой и Сторожевой, образуя полукруг; чуть особняком ото всех стоял негустой строй пушкарей-героев, а за боевыми частями, уже не столь строго соблюдая ряды, теснились Ертоул, посошники и тысячи освобожденных из рабства россиян, кои с особой радостью приветствовали государя, их избавителя.
Иван Васильевич, не слезая с коня, поднял руку, чтобы утихла рать и освобожденные, затем заговорил громко:
– Вой мужественные! Бояре, воеводы, дьяки! В сей знаменитый день, испив общую чашу крови во имя Божье, за веру, отечество и царя, вы приобрели славу неслыханную в наше время. Вы – достойные потомки витязей, которые с великим князем Дмитрием сокрушили Мамая! Казань, возникшая гнездом поганым на крови люда болгарского, в древней вотчине великих князей русских, сотню лет кровянила восточные наши земли, не слушая ни краем уха мольбы о мире. Вашими руками свершено божественное возмездие! Чем могу воздать вам?! Любезнейшие сыны России там, на поле брани лежащие! Вы уже сияете в венцах небесных вместе с первыми мучениками христианства. Се дело Божье! Наше дело – славить вас во веки веков, вписать имена ваши на хартии священной для поминовения в соборной Апостольской церкви. А вы, своею кровью обагренные, но еще живые для нашей любви и признательности! все храбрые, коих вижу перед собою! внимайте и верьте моему обету любить и жаловать вас до конца дней своих!
Поле Арское возликовало. Да как же иначе, если сам государь-самодержец клянется столь милой сердцу каждого клятвой. Князья и бояре восторгались юным царем не менее рядовых ратников. На какое-то время они даже забыли о своей сановности. Они искренне поверили своему государю, и желание в тот момент у них было одно – служить и впредь столь же ревностно, помогая юному властелину утверждать могущество России.
Сколько раз они станут вспоминать слова царского обета, а князь Михаил Воротынский даже напомнит их Ивану Васильевичу в минуты жестокой пытки. Но это еще грядет. Еще за горами. А пока царь велит всем трапезовать, воевод же и бояр зовет за свой стол.
И вот, когда уже веселье достигло высшего предела, когда, казалось, ничто уже не могло добавить радости, предстал перед царем вестник из Москвы, от жены его любезной, и сообщил, что родила она сына. Наследника престола.
Налиты пенные кубки, посланник щедро одарен. Бояре и воеводы встали, а посланник шепнул Михаилу Воротынскому, стоявшему по правую руку царя, что и его княгиня разрешилась дочерью. В один, почитай, день с царицей.
Как ни тихо было это молвлено, царь услышал и вслед за здравицей наследнику предложил осушить кубки за дочь воеводы-героя.
К концу пира Иван Васильевич спросил князя Воротынского:
– Душа домой рвется? К княгине и дочке?
– Вестимо.
– Скоро исполнится твое желание. Похороним падших в сече, разошлю жалованные грамоты князьям и мурзам, освятим церковь Благовещения и – в путь.
Хотя князь Воротынский сразу же посчитал поспешность ухода государя и большей части, естественно, рати из Казани неразумным, он в то же время хорошо понимал его душевное состояние, его желание скорее обнять жену и наследника, потому согласился покорно:
– Ладно будет.
Много крови прольется в результате той торопливости, но – как вышло, так и вышло. Уж очень хотелось молодым счастливым отцам приголубить своих любимых жен, увидеть чад своих.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Встреча с княгиней, а ее Михаил на манер отца называл Ладушкой, да с дочкой-крикуньей, была короткой, как присест воробышка. Ойкнула княгиня, увидев пунцовый рубец через всю щеку, след кривой татарской сабли, затем прижалась к груди, трепетная, истосковавшаяся, и запричитала:
– Жив, слава тебе Пресвятая Богородица, заступница наша перед Спасом, сыном своим! Жив, сокол мой ненаглядный!
Да, чуть было не остался он там, вместе с погибшими за святое дело, когда прорубался к туру. В горячке сечи не заметил, что бармица сбилась, и отсек бы ему половину головы крепыш-татарин, не оглоушь того шестопером, опередив сабельный удар на миг всего дружинник. Нет, не стремянный Фрол. Тот более о себе заботился. Простой дружинник по прозвищу Селезень.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164