– Полагаю, вы грызете содовые таблетки просто потому, что вам нравится их вкус, – слегка улыбнувшись, сказала Эди. – В школе вы, верно, грызли мел, стоя у доски.
Нарисованная Эди картина вызвала у Клифа внезапный взрыв смеха. Он был удивлен. Он и забыл, как приятно смеяться. И Клиф рассмеялся опять.
Этот глубокий грудной смех насквозь пронзил Эди, взял ее за сердце, и оно отозвалось на него, гулко забившись в груди.
Смех Клифа медленно угас, но их глаза еще долго не могли оторваться друг от друга.
– Вы что, весь вечер собираетесь играть в гляделки или мы будем ужинать? – негодующе произнесла бабушка.
И на глазах у Эди Клиф преобразился, снова ушел в себя, стал мрачным и хмурым, как зимняя ночь.
– Мы будем ужинать, – сказал он, поворачиваясь к ним спиной.
Эди не могла снести разочарования, и, когда накладывала бабушке и себе еду, руки ее слегка дрожали. Черт, ведь на какой-то миг Клиф стал похож на человека. Он все время настороже, боится разделить хоть частицу себя с другими. Смех вырвался у него ненароком лишь потому, что его внутренний страж на секунду ослабил внимание.
Сидя за ужином, Эди спрашивала себя, какие еще качества Клиф так тщательно скрывает за своей броней. Удастся ли ей как-нибудь пробить эту непроницаемую броню, сделать в ней достаточно большую брешь, чтобы можно было проникать внутрь?
Но после ужина перед Эди снова чуть-чуть приоткрылась внутренняя жизнь Клифа. Бабушка опять легла в постель, и Эди с Клифом остались одни, если не считать ползущих в комнату вечерних теней.
– Я чувствую себя Авраамом Линкольном, – сказала Эди, зажигая свечу и ставя на стол рядом с компьютером.
– Ну, вряд ли он мог позволить себе такую роскошь, как компьютер и диктофон, – отозвался Клиф. – Но я согласен, не очень удобно работать в темноте. Что это вы печатаете?
– Медицинские материалы. Я служила в частной клинике, в офисе, но два месяца назад ушла, чтобы присматривать за бабушкой. Врачи были настолько добры, что разрешили мне работать дома. Обычно я кончаю раньше, но сейчас у меня осталось два доклада, которые нужно отдать до завтра, а днем у меня не было возможности ими заняться. – И так как Клиф держался достаточно вежливо, Эди, осмелев, добавила: – А вы уже давно в полиции?
– В июне будет четырнадцать лет. Мне был двадцать один год, когда я туда поступил.
– Вам нравится ваша работа?
Клиф так долго не отвечал, что Эди подумала было, уж не прослушал ли он ее вопрос. Но только она открыла рот, чтобы его повторить, как Клиф заговорил:
– Да, мне нравится моя работа. – Он обернулся и посмотрел на Эди. – За последние два года работа была самым главным в моей жизни. А вы? Вам нравится то, что вы делаете?
Эди кивнула.
– Очень. Это интересно и очень удобно при моих теперешних обстоятельствах. Такая работа позволяет быть дома, с бабушкой, и дает достаточно денег, чтобы оплачивать счета. А бабушка нуждается во мне.
– Вы так хорошо за ней ухаживаете. Вы, видимо, очень терпеливы.
– Легко быть терпеливым с тем, кого любишь, – мягко сказала Эди. Их глаза встретились, и ни один из них не смог отвести взгляд. Воздух был заряжен электричеством. Эди уже доводилось видеть, как глаза Клифа темнеют от подавляемого гнева. Видела она их холодными, нарочито равнодушными. Но на этот раз они горели страстным, исступленным огнем, приковавшим ее к месту. Опаленная этим пламенем, Эди остолбенела.
Раздался стук в дверь, оба подскочили на месте.
– Никого не впускайте, – предупредил Клиф. Взгляд, державший ее в плену, исчез, словно его и не бывало. Эди даже подумала, уж не привиделась ли ей страсть в его глазах.
Она кивнула и, подойдя к входной двери, лишь слегка приоткрыла ее.
– Доставка пиццы. Вы делали заказ? – По другую сторону двери стоял темноволосый парень в полосатой красно-белой форме.
– Вы, должно быть, ошиблись. Мы не заказывали пиццу. – Эди хотела закрыть дверь, но юноша сунул ногу в щель между дверью и косяком.
– У нас заказ от Клифа Марчелли, – сказал он, сделав ударение на имени, и показал ей полицейский значок.
– Клиф, это к вам, – Эди распахнула входную дверь.
– Эй, Марчелли, – парень улыбнулся Клифу.
– Гибсон, что ты тут делаешь? – Клиф встал, чтобы поздороваться с ним, затем повернулся к Эди. – Это Джон Гибсон с нашего участка. Мы вместе работаем.
Эди кивнула, села за стол и надела наушники, не желая им мешать. Ее пальцы запорхали по клавишам. Однако кое-что из их разговора все же доходило до ее ушей.
– Как тебе нравится мой наряд? – Джон, усмехаясь, взглянул на Клифа и разгладил свою полосатую рубаху.
– Потрясающе! Но все же что тебе здесь надо?
– Шеф послал меня вот с этим. – Джон открыл сумку и вынул, как показалось Эди, несколько фотографий. – Говорят, что один из них и будет наш покупатель.
– Спасибо, – Клиф внимательно изучал фотографии.
– Ей нас слышно? – спросил Джон. Его голос звучал громче, чем стук клавиш.
Клиф с отсутствующим видом покачал головой.
– Значит, это и есть пресловутая Эдит Тернер? – посмеиваясь, спросил Джон.
Эди оцепенела, хотя пальцы ее продолжали печатать.
– Не могу поверить, что ты ходил сегодня к шефу жаловаться на то, как трудно иметь с ней дело. На мой взгляд, она совсем не дурна.
По правде сказать, она очень даже хороша на вид.
– Да, да. – Клиф подтолкнул его к двери. – Спасибо за фотографии, и скажи шефу, что я свяжусь с ним утром.
С этими словами Клиф выставил Джона за дверь и сконфуженно улыбнулся Эди.
Эди рывком поднялась со стула и, срывая с ушей наушники, стала перед ним, гневно сверкая глазами.
– Я вас презираю. Не могу поверить, что вы отправились к мистеру Каммингзу и заявили, что со мной трудно иметь дело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44