– Ты любишь Джадда. – Это был не вопрос. Лайза улыбнулась. – Я видела тебя вместе с ним, Джинджер. Ты просто расцветаешь при нем.
– Он так злит меня.
Лайза кивнула головой.
– Конечно. Он может разозлить тебя сильнее, чем любой другой, да и обидеть тоже. Твоя любовь дает ему такую власть над тобой. – Лайза потянулась обнять Джинджер. – Но оборотная сторона медали – что он может дать тебе величайшее счастье, какого не даст никто другой. – Лайза крепко обняла Джинджер и хихикнула от удовольствия. – Я люблю и тебя, и Джадда. Я счастлива, что ваши проблемы начинают улаживаться.
– Эй, сбавь скорость! – Джинджер отодвинулась от Лайзы с недовольным видом. – Я знаю, что чувствую сама, но не имею ни малейшего представления, как Джадд относится ко мне.
Лайза снова улыбнулась.
– Тогда не пора ли тебе выяснить?
Джадд вошел в калитку маленького кладбища, отметив, с какой щедростью весна разукрасила его сотнями полевых цветов. Плакучие ивы выстроились в ряд по одну сторону кованой железной ограды, они низко склонились, будто оплакивали родных, которые покоились здесь.
Пусть мирно спят! Джадд не считал это кладбище местом скорби. Скорее он рассматривал его как свидетельство непрерывного хода событий. Здесь лежали родители Джинджер, вместе с ее бабушкой и дедушкой и их родителями. Ее корни были в этой земле, и однажды ее правнуки придут сюда, чтобы найти мир и утешение среди тех, кто жил здесь когда-то.
Однако сегодня Джадд не мог найти покоя. События прошлого вечера непрерывно прокручивались у него в голове. Он провел ночь без сна, казня и обвиняя себя.
Вчера вечером он чуть не совершил немыслимую ошибку. Чуть не поддался желанию затащить в постель Джинджер. Это было бы непростительно.
Он обещал Тому найти хорошего мужа для Джинджер, но его собственная страсть встала на пути. Вчера, когда он увидел, как она танцует и переходит из объятий в объятия, его захлестнула ревность. Это было странное чувство, которое он никогда до этого не испытывал.
Джадд сел у надгробия Тома и мрачно уставился на него.
– Что, черт возьми, мне теперь делать? – спросил он, наклонившись, чтобы вырвать сорняки, которые оплели надгробие.
Он знал, что найти подходящего мужа для Джинджер почти невозможно. Как он мог найти мужчину для нее, когда сам ее хотел?
Хорошо бы Том оказался здесь и научил его, что ему делать. Тоска по старику напоминала тупую зубную боль, которая никогда не проходит полностью. Хорошо бы увидеть по глазам Тома, что он гордится им, Джаддом, почувствовать теплоту его мозолистой руки на своей спине, услышать, как Том говорит басом: «Ты хорошо потрудился, парень». Но Джадд знал, что, даже если бы Том смог сейчас подняться из могилы и высказаться, он произнес бы не эти слова. Джадд подвел Тома, не выполнил данное ему обещание. Том дал Джадду дом, принял его в свою жизнь, ни о чем не спрашивая, и единственную просьбу Тома Джадд не мог выполнить. Боль и вина тяжело давили на плечи.
– Джадд.
Мгновение он думал, что ее голос прозвучал в его мыслях. Потом повернулся и увидел Джинджер у калитки. Она выглядела словно сошедшее на землю осеннее божество, вся в красных и золотых бликах – это солнечный свет, льющийся сверху, поддерживал огонь ее волос и придавал теплый оттенок коже.
На ней были шорты персикового цвета и такая же блуза без рукавов, которая очень ей шла.
При виде ее Джадда с особой остротой охватило чувство вины перед Томом, и в его глазах появились слезы. Он повернулся к Джинджер спиной, надеясь, что она уйдет и оставит его наедине с его проблемами. Но он услышал, как шуршит трава под ее ногами – Джинджер приближалась. Вот она остановилась позади него – по-видимому, очень близко, так как неожиданно его овеял аромат ее духов… медовая и сладкая свежесть, соблазнительная до боли.
– Джадд? – Она села рядом с ним и положила ладонь на его руку.
Он закрыл глаза, чтобы собраться и овладеть собой.
– Я пришел сюда, чтобы побыть одному, – сказал он, зная, что это грубо, но желая, чтобы она ушла, предоставив ему разбираться со своими мыслями, чтобы она уважала его право на страдание.
– Горе необходимо разделить с кем-нибудь, – сказала Джинджер нежно, вспомнив ночь, когда он позволил ей выплакаться в его объятиях.
Но в чьих объятиях он облегчал свою печаль?
Джадд начал возражать, уверять, что вовсе не нуждается в утешении, но он нуждался, и еще как! Жесткий самоконтроль впервые со дня смерти Тома был побежден черной тоской по человеку, который был для него словно отец.
Но Джадд был не один. С ним была Джинджер, и, увидев, что он поднял руки и спрятал в них лицо, а его плечи начали содрогаться, она обняла его, укрыв своей любовью.
Вначале он держал себя скованно, не желая поддаваться соблазну. Потом стал медленно постепенно уступать, позволив себе минутную слабость и приняв утешение, которое она предлагала.
Джинджер никогда не открывалась Джадду с этой стороны… мягкая и нежная, стремящаяся опекать… отдавать. Джадд позволил себе задержаться в ее объятиях, согретый ее близостью, давая выход горю, которое так долго держал внутри, и тем самым возвращая себе силу.
И вот скорбь иссякла, он почувствовал себя обновленным, бодрым. Мало того, он вдруг заметил, какая шелковистая кожа у Джинджер, заметил, что изгиб ее шеи совсем рядом с его губами. Если он слегка придвинется, то сможет поцеловать ее нежную кожу пониже подбородка.
Джадд, напротив, отодвинулся от нее, желая восстановить дистанцию, прежде чем сделает какую-нибудь глупость. Он был ей благодарен, что она, не сопротивляясь, отпустила его.
Джинджер на минуту забыла, зачем пришла искать Джадда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41