Стены измерений не помеха для мысли. Лежишь под Х-кристаллом и наблюдаешь их пульс из тумана черных глубин. Сознание высасывается и проецируется вдоль тугого луча тщательно выбранной вибрации, и вот ты уже в другом пространстве, в другом времени.
Можно взять любое тело и радоваться ему, пока не надоест. Можно пролетать между планетами, между солнцами, между галактиками, стоит только подумать об этом. Можно видеть и делать то, вкусить такой опыт, для чего все языки нашего пространства-времени не подберут подходящих слов.
Ширана и я много путешествовали, многое повидали, многое попробовали, а Вселенная бесконечна.
– Я не могу не печалиться, Ширана. Я и хотел бы развеселиться, но ничего не могу с собой поделать. Я снова человек, снова простой парень Стив Вэнс из Беверли-хиллз, Калифорния, на планете Земля. Я не могу уничтожить свои воспоминания.
У меня сжалось горло. Я покрылся холодным потом и был близок к безумию больше чем когда-либо за все черт знает сколько лет.
Из темноты пришел голос Шираны:
– Ты больше не человек. Ты перестал быть человеком с тех пор, как впервые вошел в Облако. Люди для тебя то же, что для человека те животные, которых он употребляет в пищу.
– Но я же не могу не помнить.
– Понятно. Что ж, вспоминай. Вспомни, что с самого рождения ты отличался от других людей, что бывал там, где не бывал никто, видел то, чего не видел ни один человек до тебя, что твое сердце и твои руки сражались с самим космосом.
Я помнил это. Первый человек, рискнувший пройти Пояс астероидов, первый человек, увидевший Юпитер, блистающий в рое своих лун.
– Вот почему, захватив тебя в Вуаль и привезя на Астеллар, мы спасли тебя. У тебя была какая-то редкая сила, размах видения, необузданность желаний. Ты мог дать нам то, что мы хотели, – легкий контакт с человеческими кораблями. И за это мы подарили тебе жизнь и свободу. – Она помолчала и добавила: – И меня, Стиви.
– Ширана!
Наши мысли слились в один жаркий клубок. Наши чувствами, наши желания переплелись, как тела влюбленных. Воспоминания о битвах и счастье, ужасе и любви под солнцами, которые никогда более не загорятся – даже во сне. Я не могу объяснить это. Для этого нет слов.
– Ширана, помоги мне!
Сознание Шираны баюкало меня, как материнские руки.
– Тебе не в чем винить себя, Стиви. Мы делали это, погрузив тебя в гипноз, так что твой мозг привыкал к перемене постепенно, без шока. Я сама вводила тебя в наш мир, как ведут ребенка, и когда ты наконец стал свободным, прошло уже много времени. Ты шагнул гораздо дальше, чем твое человечество, много дальше.
– Я мог бы остановиться, мог бы отказаться снова идти в Облако, когда узнал, что это такое. Я мог бы отказаться быть Иудой, ведущим корабль к гибели.
– Почему же ты этого не сделал?
– Потому что вы дали мне то, чего я хотел, – медленно сказал я. – То, о чем я всегда мечтал, даже не умея выразить это словами. Власть и свобода, каких не имел ни один человек. А у меня они были, и мне это нравилось. Когда я думал о тебе и о том, что мы можем сделать вместе, о том, что я могу сделать один, я готов был привести в Вуаль всю Солнечную систему. – Я тяжело, с хрипом, вздохнул и вытер потные ладони. – К тому же я больше не чувствовал себя человеком. Прежде мне случалось бить собак, и никаких особых угрызений совести я после этого не испытывал. Так и теперь. Я больше не принадлежал к людям.
– Что же изменилось сейчас?
– Не знаю, но что-то изменилось. Когда я думаю, что Вирджи пойдет под кристаллы, а я в Облако… Нет, мне не перенести этой мысли.
– Ты же видел их тела после этого, – мягко сказала Ширана. – Ни один атом в них не сдвинулся, и они улыбались. Бывает ли где-нибудь такая сладкая смерть?
– Да, это так. Но Вирджи…
Она пойдет под Х-кристаллы, улыбаясь; ее темно-рыжие волосы блеснут в последний раз, а дымчато-серые глаза будут закрыты и полны грез. Она будет держать ребенка, и Брэд встанет рядом, а Х-кристаллы будут пульсировать и гореть причудливыми черными огнями, и Вирджи с улыбкой упадет, и для нее с Брэдом и для зеленоглазого марсианского малыша все закончится навеки.
Но жизнь, которая хранилась в их телах, сила, для которой у человека нет названия, сила, которая дарит дыхание, кровь и жар живой плоти, тончайшая вибрация человеческой души, эта жизненная сила поднимется от кристаллов вверх, в комнату Облака, и Ширана, ее народ, я и четыре человека, которые, как и я, больше не люди, войдут в Облако, чтобы получить возможность жить.
Раньше это меня не трогало. Конечно, иногда задумываешься над этим, но холодно, отстраненно. Тут нет семантической связи с «душой», «эго» или «жизненной силой». Ничего не видишь, не имеешь никакого контакта с мертвыми и о смерти не думаешь.
Нет, в Облако ты входишь, как Бог, отрешившись от всего человеческого, и что тебе до того, что внизу кто-то умирает, ведь сам-то ты больше не человек!..
– Неудивительно, что вас выкинули из вашего измерения! – закричал я.
Ширана улыбнулась:
– Нас называли вампирами, паразитами, сибаритствующими чудовищами, живущими только ради новых ощущений и удовольствий. Они загнали нас во мрак. Возможно, они правы, не знаю. Однако мы никому не вредили и никого не пугали, и, когда я думаю о том, что они сделали со своим собственным народом, утопив его в крови, страхе и ненависти, мне страшно.
Она встала надо мной, сияя, как теплая жемчужина. Крошечные бриллиантовые огоньки горели на ее антеннах, а глаза светились, как черные звезды.
Я дотронулся до ее рук и от этого неожиданно потерял контроль над собой. Я беззвучно закричал.
– Хорошо это или плохо, но ты теперь один из нас, Стиви, – тихо сказала она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10