– Вы меня убьете?
Настоятель смотрел перед собой глазами цвета подкисшего молока. Теперь в его голос закралась тень упрека:
– Мы праведные монахи. Нет, тебя убьет испытание.
Они поднялись по каким-то ступеням и попали в низкую, похожую на крипту комнату со странными украшениями по стенам.
– А теперь, – сказал настоятель, – улыбнись! Электрически зажужжала и хлопнула вспышка, на мгновение ослепив Ричарда. Когда его глаза снова привыкли к полумраку, брат Фулигин уже опускал старый, видавший виды «полароид», вынимая из него фотографию. Подождав, когда она проявится, Чернец пришпилил ее к стене.
– Это наша «стена славы» тех, кто потерпел поражение, – вздохнул настоятель. – Мы снимаем их, чтобы убедиться, что никто не будет забыт. Это наше бремя: помнить и замаливать.
Ричард воззрился на лица. Несколько «полароидных» снимков; двадцать – тридцать других фотографий, отпечатки сепией и дагерротипы, а после портреты карандашом и акварелью, а еще миниатюры. Лица занимали всю стену. Чернецы ведали мемориалом очень, очень долго.

Д'Верь поежилась.
– Какая же я была дура, – бормотала она. – Мне следовало бы знать. Три человека. Ни за что нельзя было приходить прямо сюда.
Охотник чуть заметно поворачивала голову из стороны в сторону. Она определила, где стоит каждый Чернец, откуда на девушку нацелен каждый арбалет. Она рассчитала шансы «за» и «против» того, чтобы доставить д'Верь на ту сторону моста сначала невредимой, потом лишь с незначительными ранами и, наконец, со значительным увечьем для себя и незначительными ранами для нее. Сейчас приходилось рассчитывать заново.
– А если бы доподлинно знала, что бы ты сделала иначе? – спросила она.
– Для начала не привела бы сюда его, – сказала д'Верь. – Сперва надо было отыскать маркиза.
Охотник склонила голову набок.
– Ты ему доверяешь? – спросила она напрямик, и д'Верь поняла, что она говорит не про Ричарда, а про де Карабаса.
– Да, – ответила она. – Более или менее доверяю.
Д'Вери всего два дня назад исполнилось пять лет. Ту Ярмарку устроили в ботаническом саду Кью, и отец взял ее с собой – в подарок на день рождения. Это была ее первая Ярмарка.
Они как раз были в оранжерее с бабочками, и вокруг билась целая радуга невесомых крыльев, которые зачаровывали, завораживали ее, когда отец вдруг присел на корточки, и его лицо оказалось вровень с ее.
– Д'Верь, – строго сказал он. – Медленно обернись и посмотри вон туда, на дверь.
Она обернулась и посмотрела. Смуглый человек с завязанными в хвост черными волосами, в объемистом черном пальто, стоя у двери, разговаривал с двумя золотокожими близнецами – юношей и девушкой. Девушка плакала, как плачут взрослые: держа слезы в себе и ненавидя себя, когда они вырываются наружу, – от этого взрослые всегда становятся одновременно смешными и некрасивыми.
Д'Верь вернулась к созерцанию бабочек.
– Ты его видела? – спросил отец. Она кивнула.
– Это маркиз де Карабас, – сказал он. – Он мошенник и плут и, возможно, в чем-то чудовище. Если когда-либо попадешь в беду, обратись к нему. Он защитит тебя, девочка. Он мой должник.
И д'Верь поглядела на человека еще раз. Положив руки на плечи близнецам, он выводил их из оранжереи, но прежде чем уйти, обернулся через плечо, посмотрел прямо на нее и улыбнулся огромной белозубой улыбкой. А еще он ей подмигнул.
Окружавшие их Чернецы казались в тумане темными призраками.
– Прошу прощения, брат, – окликнула, повысив голос, д'Верь Соболя. – Если наш друг, который пошел за ключом, не выдержит испытания, что будет с нами?
Он сделал шаг к ним, помедлил, но все же сказал:
– Мы проводим вас до края топи и отпустим с миром.
– А как же Ричард? – спросила она.
Она едва разглядела, как под капюшоном он скорбно, покачал головой.
– Мне следовало привести маркиза, – пробормотала д'Верь, спрашивая себя, где он, что сейчас делает.

Маркиза де Карабаса распинали на большой деревянной конструкции в форме буквы «X», которую мистер Вандермар сколотил из нескольких старых коек, куска стула, деревянной калитки и еще какого-то предмета, возможно, бывшего некогда колесом от телеги. Еще он пустил в дело большую коробку ржавых гвоздей. Взобравшись на стремянку, Вандермар прилаживал свое творение на отведенное ему место.
– Чуть повыше, – посоветовал мистер Круп, наблюдавший за его трудами снизу. – Чуть левее. Да. Вот так. Великолепно.
Давненько им не выпадало кого-нибудь распять.
Руки и ноги маркиза де Карабаса были распялены на перекладинах «X». Гвозди вбили ему в ладони и ступни. Поперек талии привязали веревкой. После всего, что с ним сотворили, он теперь все равно был без сознания.
Все сооружение было подвешено на веревках к потолку в помещении, служившем некогда столовой для больничного персонала. На пол под его ногами мистер Круп сносил в большую груду всевозможные острые предметы, начиная от бритв и кухонных ножей и кончая использованными скальпелями и ланцетами и целым рядом любопытных штуковин, которые мистер Вандермар отыскал в бывшем отделении стоматологии. Тут была даже кочерга из котельной.
– Почему бы вам не взглянуть, как у него дела, мистер Вандермар? – спросил мистер Круп.
Протянув молоток, мистер Вандермар для пробы ткнул им маркиза.
Маркиз де Карабас не был добрым или хорошим человеком и себя знал достаточно, чтобы быть уверенным: он не храбрец. Он уже давно решил, что мир, будь то Над или Под, сам желает быть обманутым, и потому взял себе в имя ложь из детской сказки и создал себя – свою одежду, манеры и повадки – как огромную шутку.
Запястья и стопы терзала тупая боль, понемногу становилось трудно дышать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105