Была уже почти на улице, когда он снова схватил меня и грохнул со всей дури о машину, что стояла рядом. Я не чувствовала боли… Я боялась за Детлефа. Они же знали, что мы всегда вместе! И я не видела его, с тех пор как он, совершено обторченный, пошёл на танцпол.
Я добежала до телефонной будки и набрала полицию. Сказала, что моего друга как раз сейчас разносят в «Саунде». Полиция очень воодушевилась моим рассказом, и уже через пару минут они подвалили к клубу целым фургоном. Им очень уж хотелось заполучить прямые улики против «Саунда», чтобы, наконец, закрыть их ко всем чертям! Как минимум дюжина полицаев перерыли «Саунд» в поисках Детлефа. Ни следа, и тут мне пришла в голову идея позвонить Рольфу. Детлеф был уже в кровати…
Полицейские сказали: «Вся обдолбанная! Глючит, наверное. Ты это… - больше так с нами не шути!» Я поехала домой, думая, что героин потихоньку сводит меня с ума.
Единственным последствием всех моих задержаний и прихватов было приглашение явиться в уголовную полицию. В три часа дня, в отдел на Готаштрассе, кабинет 314. Впоследствии мне часто пришлось там бывать…
В тот день я из школы заехала сначала домой, чтобы там нормально вмазаться. Я думала, что если обдолбаюсь как следует, то душманы не смогут мне навредить.
Оказалось, что у меня нет лимона, а порошок выглядел очень грязным, - вообще, он с каждым месяцем становился всё хуже… Ширево шло через многие руки: от больших боссов к дилерам помельче. И каждый добавлял туда какую-то гадость, чтобы увеличить свой заработок. Ну ладно, мне надо было как-то растворить этот свинячий порошок… Я взяла уксус, - там ведь тоже есть кислота, - и налила в ложку, где уже был порошок. Слишком много налила! Но, что делать, теперь надо было колоть - не могла же я всё выбросить!
Вогнала раствор в жилу и сразу ушла… Очнулась через час. Шприц всё ещё торчал в руке. У меня зверски раскалывалась голова. Я подумала - сдохну через полчасика, наверное! Я лежала на полу и плакала. Но умирать в одиночестве мне не хотелось, и я на четвереньках доползла до телефона. Где-то десять минут прошло, прежде чем мне удалось набрать рабочий телефон мамы. Я смогла только прошептать в трубку: «Пожалуйста, пожалуйста, мамочка, я умираю!»- и снова вырубилась.
Когда пришла мама, я уже могла подняться и попыталась взять себя в руки, хотя голова просто отваливалась. Я сказала: «А, ерунда, опять был этот дурацкий припадок кровообращения!» Ну, мама, конечно, заметила, что я вся обколота… У неё был очень уж отчаявшийся вид. Но она ничего не говорила, только печально смотрела на меня, а я не могла вынести этого взгляда. Он, словно электрическая дрель, медленно сверлил и проворачивался в моей разрушенной голове…
Наконец она спросила, не надо ли мне чего. Я сказала, да, клубники мне надо. Она пошла и принесла мне большую коробку клубники…
В тот день мне стало ясно: я - на финишной прямой. Это ведь не было особенно большой дозой, просто многовато уксуса, но моё тело уже не стоило ни копейки.
Организм отказывал мне… Я знала об этом от других, - от тех, кто уже умер. Их тоже несколько раз переворачивало после укола. Просто однажды оказывалось, что они так и не очнулись - точка… Я не знаю, почему это я так испугалась смерти. Одинокой смерти… Наркоманы умирают одни. Как правило, одни в зловонном сортире. И я ведь действительно хотела умереть, ничего другого и не ждала уже. Я просто не знала, зачем я! Я никогда этого не знала! Да, а зачем нарки на земле?! Только, чтобы других посадить на иглу? Нет - я бы умерла ради мамы… Я уже давно не знала, есть я или нет меня, и какая здесь разница.
На следующее утро мне стало лучше. Ну, значит, - поживу ещё! И мне всё-таки надо было зайти в полицию, пока они сами не пришли за мной. Одной туда мне как-то не хотелось, и я позвонила Стелле, - мне повезло, она как раз работала у нашего клиента. Попросила её заглянуть со мной в управление, и она согласилась. Её мать как раз в очередной раз заявила её в розыск, но Стелла ничего не боялась, розыск не розыск - ей было всё равно. Она хотела пойти со мной.
Я сидела в длинном вестибюле перед кабинетом 314 с очень послушным видом и ждала, когда меня вызовут. Наконец, меня пригласили, и я бодро вошла в кабинет.
По-моему, я даже сделала реверанс. Хозяйкой кабинета оказалась одна госпожа - она представилась как фрау Шипке, и дружески пожав мне руку, сразу же сказала, что у неё дочь, на год старше меня, и на героине не сидит. Короче, вела себя очень так по-матерински, спросила, как мои дела, принесла какао, пирог и яблоко.
Эта фрау Шипке очень беспокоилась за многих ребят со сцены и спрашивала, как у них дела. Показывала мне фотки нарков и дилеров, и я говорила, что да: этих я знаю, и этих видела.
Фрау сказала мне, что некоторые ребята с точек отзывались обо мне очень плохо, и втащила меня в разговор. Я поздно заметила, что разговор наш идёт всё куда-то не туда, но так и не смогла остановиться и наболтала много лишнего. Потом подписала протокол со словами, что более или менее аккуратно вложили мне в уста. Под конец в кабинет зашёл ещё один полицай, поспрашивал насчет «Саунда». И тут я развалилась полностью! Я рассказала, сколько людей там посадили на иглу, и о садистах-менеджерах рассказала. Я позвала Стеллу, которая всё подтвердила и сказала, что легко покажет это под любой присягой и перед любым судом. Тем временем фрау Шипке копалась в папках, выясняя, кто же такая Стелла. Начала было расспрашивать и Стеллу, но та грубо её заткнула. Я подумала, так, - ну сейчас они оприходуют и Стеллу… Но тут, слава богу, рабочий день у фрау Шипке закончился, и она сказала Стелле, чтобы та явилась на следующий день.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100