– Я хочу, чтобы ты приехал! – сказала она, не отвечая на его вопрос.– Буду через час.– Спасибо. – Она плакала.Маркус быстро оделся и через несколько минут был в пути. В городе его юности была всего одна хорошая больница, и он повел машину прямо к ней. У него не было сомнений, что мать его оттуда не уходила, раз Марк оставался там.И он не ошибся: мать его сидела в приемной. При его появлении она подняла голову и благодарно улыбнулась.Маркус подошел к матери и крепко обнял ее.– Ты в порядке?Она похлопала сына по спине и кивнула.– Врачи говорят, что инфаркта не было. Они еще проводят тесты, но не похоже, чтобы последствия приступа были необратимыми.– Я рад. – Маркус действительно был рад. Он терпеть не мог, когда мать переживала, да и Марку он зла не желал. Он просто ничего не испытывал к человеку, который притворялся, будто его сын не существует, пока Маркусу не исполнилось тринадцать.Его мать отстранилась и провела рукой по волосам, которые на вид были такими же естественно светлыми, как и у сына. И эту привычку проводить рукой по волосам со лба к затылку, когда нервничал, Маркус тоже унаследовал от матери.– Он уже шумит по поводу выписки. Я считаю, что ему нужно остаться в больнице на ночь под наблюдением врачей, но он хочет уйти, как только будут готовы анализы.Как это на него похоже.Мать вздохнула и опустилась на диван, пригласив его присесть рядом. Маркус молча сел.– Я надеюсь, ты с ним поговоришь. – Она прикусила губу. – Мне надо знать, что он вне опасности. Я буду ужасно нервничать, если он вернется домой, даже и дня не побыв под контролем медиков.Разумеется, она вся в тревоге. Марк Данверс значил для нее больше, чем собственная гордость.– Едва ли он станет меня слушать.Мать, все еще красивая лицом, нахмурилась:– Ты не хочешь налаживать с ним отношения, верно? Прошло уже почти двадцать лет, неужели ты не можешь его простить?Маркус не хотел обсуждать с ней эту тему. Особенно сейчас. Она и так была расстроена, и он не хотел усугублять ситуацию. Жаль, но он не мог восстановить ту связь, то чувство единения, которое было между ними когда-то – то, что сломал его отец. Он даже не знал, с чего начать.Когда он смотрел на отца, то видел лишь человека, который вел двойную жизнь, походя травмируя всех, кого вовлек в свою бесчестную игру ради собственного удовольствия. Перед ним был тот, чьи убеждения не допускали развода, но позволяли больше десяти лет поддерживать связь вне брака. Удобная позиция.Маркус любил мать и сносно относился к Марку, но уважать отца он не мог.– Я поговорю с ним, – сказал он, чтобы избежать конфронтации.Мать улыбнулась с явным облегчением:– Спасибо. Твои брат и сестра уже в пути, но им предстоит перелет, и кто знает, когда они прибудут.Забавно, но сводные брат и сестра куда легче приноровились к той роли, что стала играть в их жизни его мать, чем Маркус. Он так и не смог до конца смириться с решением матери выйти замуж за Марка. Может, так случилось потому, что дети Марка от первого брака успеливырасти и покинуть отчий дом до того, как умерла их мать и ее место заняла мать Маркуса.Кроме того, мать его была заботливой, со щедрым сердцем женщиной, невзлюбить которую очень трудно. Она никак не соответствовала тому образу, который возникает у большинства людей при слове «любовница».Войдя в палату, Маркус застал отца сидящим на кровати. Он выглядел так, словно ничего не произошло: так и лучился энергией и даже в стандартной больничной рубашке, в которой любой другой смотрится глупо и жалко, не утратил властности и достоинства.– Итак, твоя мать тебя вызвала. Я надеялся, что она тебе позвонит.– Ей необходимо, чтобы с ней рядом кто-то был.– Верно. – Глаза у Марка были того же цвета, что и у Маркуса, но этим сходство с отцом исчерпывалось. – Я заставил ее переживать.– Ты должен лучше о себе беспокоиться. – Он не хотел этого говорить, слова сами выскочили.Он хотел сказать, что мать его без Марка потеряется в этой жизни. Но отец решил, что Маркус волнуется о его здоровье, и явно был этому обрадован.– Обещаю. Больше физических нагрузок, минимум жирной пищи и меньше нервозности – вот мои будущие прерогативы в жизни.– Мама хочет, чтобы ты остался на ночь для наблюдения.Лицо Марка приняло знакомое упрямое выражение.– Она всего лишь женщина. Она слишком много тревожится по пустякам. Я возвращаюсь домой. Сейчас я прекрасно себя чувствую.– Зато ей будет плохо, если ты настоишь на выписке.Марк открыл было рот, но Маркус поднял руку, останавливая его.– Я знаю, что она тебе дорога. Просто прошу хоть раз ей это показать. Твои решения касаются не одного тебя, и мне кажется, тебе следует учитывать это обстоятельство.– А ты считаешь, что я до сих пор этого не делал, верно? – спросил Марк на удивление смиренно.– Да, не делал. Но ведь надо же когда-то начинать. – Он ни в чем не обвинял отца, просто констатировал факт.– Если ты полагаешь, что это для нее важно, я останусь.– Хорошо.В палату вошла мать Маркуса и была страшно обрадована, что ему удалось убедить отца не покидать на ночь больницу. Она хотела остаться с отцом, но Маркус предложил поехать домой, чтобы там встретить сводных брата и сестру.В конечном счете Маркус пробыл с матерью до следующего дня и уехал лишь тогда, когда отца выписали. Сводная сестра предложила погостить у родителей несколько дней, и Маркус смело вверил их ее заботливым рукам.Вероника разочарованно опустила трубку.Маркуса не было на рабочем месте, он не отвечал на звонки, и мистер Клайн отказался сообщить ей, где он находится.Ей надо было раз и навсегда покончить с этой историей о шантаже, чтобы она смогла рассказать Маркусу об Эроне, но он словно специально ее избегал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85